Дмитрий Пучков - Викинги. История эпохи: 793-1066 гг.

Воинская традиция скандинавов полностью переворачивает индоевропейский пантеон с ног на голову. Опасный, хтонический [132]бог – по сути дела (особенно в христианском понимании), демон Один – почему-то становится верховным божеством. Повторюсь: он бог не всех воинов подряд, а именно избранных, особенных. Берсерки – воплощение того, чем является Один. Если мы прочитаем все легенды и мифы о нем, то придем к выводу: тип крайне неприятный. Он, конечно, пожертвовал собой ради мудрости и письменности (то есть ради рун), но зачем он это сделал?

Руны [133] – это не письменность как таковая. Скажем откровенно: она ритуальная, но каково конкретное предназначение данных знаков? Это жертвенные письмена, потому что футарк – рунический алфавит, условно названный так по первым шести буквам, – всегда (по крайней мере изначально) являлся частью священного похоронного ритуала [134]. Есть свидетельства, что в могилы клались перевернутые руны – обращенные под землю; известно, что руны эти смазывались кровью. На более поздних средневековых рунических камнях (например, на острове Готланд) они уже покрыты краской, но изначально для этого использовалась кровь жертвенных животных и людей.

В христианской традиции имеются определенные формулы для выражения своих чувств и обращения к Богу (хорошо известна, в частности, фраза о духе сокрушенном [135]): у древних скандинавов были свои формулы для этого. Они жертвовали образы. Ведь что такое буквы? Это нечто позволяющее отразить всю реальность на свете. А учитывая, что руны обладали еще и символическим, потайным смыслом, с помощью нескольких знаков можно было зафиксировать большое количество многогранной информации. Для придания большей убедительности их смазывали кровью, которая сама по себе является воплощением колоссальной энергии. Получается, что руны, покрытые кровью, способствовали энергетическому усилению ритуала [136].

Если уж заговорили о жертвах, скажу несколько слов о том, как умер и возродился Один в качестве бога войны и мудрости, и о том, как проделывали жертвоприношенияскандинавы. Для них одним из самых приемлемых способов принесения жертвы являлось удушение, то есть виселица. Потом уже можно было творить с трупом разное, но сначала душили. Символическая подоплека данного действа совершенно очевидна. Что такое петля? То, чем привязывают. Действительно логично. А привязывают к чему? К образу Мирового древа, то есть к виселице, связывая таким образом человека с этим вечным, межмировым транспортным средством. Порой встречалось упрощенное жертвоприношение – о нем часто сообщают скандинавские саги: захватив город, викинги бросали младенцев (да и взрослых) на копья. Это не просто изощренное убийство, обусловленное злобной викингской натурой (хотя, конечно, отчасти действительно обусловленное), это именно жертвоприношение. Мы помним, что копье – образ Мирового древа, поэтому столь диким методом приносились жертвы Одину [137]. В результате подобного ритуала образ человека – его душа, сама идея о нем – отправлялся по этому самому Мировому древу непосредственно в те места, куда был направлен.

Кстати о местах. Скандинавская мифологическая вселенная устроена очень сложно: в нее входят, в частности, Мидгард – мир людей, Асгард – мир богов, Нифльхейм – бездна тумана, мрака и вечного холода, Хельхейм – мир мертвых, Утгард – «внешний» мир по отношению к материальному, земному. Есть отдельные миры великанов: Ванахейм – мир, в котором живут ваны, Йотунхейм – мир йотунов-великанов, Муспелльхейм – мир огненных великанов. Помимо этого, имеются Льесальвхейм – мир светлых альвов и Свартальвхейм( Нидавеллир) – подземный мир гномов. Я почти уверен, что настолько развернутая вселенная у древних германцев не существовала. Гораздо более привычным для нас является трехуровневое членение мира, присущее практически всем мифологиям, начиная с китайской и заканчивая той же германской, христианской или семитской: везде мы обнаружим более или менее одинаковое устройство вселенной, с небольшими вариациями. А скандинавская дробностькосмического пространства представляет собой, скорее всего, результат позднего развития, изложенный в письменном виде уже в эпоху классического Средневековья. Он заметно отдает искусственностьюи переосмыслением «со стороны», так что при всей нашей признательности Снорри Стурлусону и его соратникам мы должны иметь в виду следующее: очень вероятно, что изначально все было немножко иначе.

Как в подобных случаях обстояло дело, скажем, в Греции (да хоть и у нас на Руси, с нашими славянскими божествами)? На разных территориях имелись свои разветвленные пантеоны, свои имена богов – весьма похожие, а зачастую и вовсе одинаковые с соседскими. Однако у каждого племени всегда присутствовал вполне определенный верховный бог. Развал родового и начало племенного строя охарактеризовались появлением монолатрии – такого стиля поклонения божествам, при котором этих божеств много, но один из них является лидером [138]. Соответственно, вождь племени (или жрец) служит наместником бога на земле. Понятно, что в сражении между двумя племенами участвуют и их боги. Собственно, с конфликта боговв большинстве случаев и начинаются людские распри.

Когда же все эти разрозненные племенные пантеонымудрые ученые начинают записывать и собирать вместе, получается этакая синтетическаяистория с главенствующим Одином, какую излагают нам «Старшая Эдда» и «Младшая Эдда». Скорее всего, они представляют собой искусственную конструкцию – не то, что было на самом деле. А на самом-то деле, повторюсь, было нормальное общество, где начальником являлся Тюр. Кроме этого общества, существовало еще и воинское общество, отделенное от нормального, где начальником был безумный Один. Мудрость же ему приписывают потому, что в скандинавском обществе не было ученых мужей, всем заправляли воины; следовательно, и мудрость тоже принадлежала им – своеобразная, воинская. Что поделаешь? Другой-то нет, и приписать ее больше некому, так что приходилось сочетать.

Поэтому образ людей, сознательноидущих на смертельный риск, чтобы обязательно в конце концов «сыграть в ящик» каким-нибудь героическим способом и попасть конкретно в избранную дружину безумного бога Одина, ярчайшим способом описывает суровую реальность Скандинавии того времени. Ничего удивительного нет в том, что в результате она пришла к эпохе викингов. По правде говоря, всем северным германцам пришлось тогда несладко: они оказались кардинальным образом включены в Великое переселение народов – страшный катаклизм, который не сулил его участникам ничего хорошего.