Лиза Си - Пионовая беседка

Опять приходил доктор Чжао. Он осмотрел меня, нахмурился и сказал:

— Вы все сделали правильно, госпожа Чэнь. Вы избавили свою дочь от проклятия излишней образованности. Вы сожгли непотребные книги, и это помогло прогнать злых духов, окружавших ее. — Он пощупал пульс, понаблюдал за тем, как я дышу, задал мне несколько бессмысленных вопросов, а затем объявил: — Девушки, в особенности те, кто готовится выйти замуж, подвержены нападениям злобных духов. Видения часто заставляют их терять разум. Чем красивее девушка, тем сильнее она страдает от озноба и лихорадки. Она перестает есть, совсем как ваша дочь, и в конце концов умирает, — доктор Чжао задумчиво погладил подбородок, а затем продолжил: — Как вы понимаете, будущий муж вряд ли захотел бы услышать такое. Могу сказать по своему опыту, что многие девушки из нашего города, оказавшись после свадьбы в домах своих мужей, использовали это объяснение для того, чтобы воздерживаться от супружеских обязанностей. Но, госпожа Чэнь, вам следует быть благодарной судьбе. Вашей дочери не свойственна распущенность. Она не рассказывала о том, что вступала в сношения с богами или духами. Она чиста и готова к браку.

Но его слова не успокоили мать, а мне стало еще хуже. Я не могла придумать, как мне избежать брачной ночи и несчастных лет, которые последуют за ней.

— Заваривайте чай в талой воде, полученной из растаявшего снега; благодаря этому, когда настанет время церемонии, ее щеки будут пылать румянцем, — сказал доктор Чжао напоследок.

Мама каждый день приходила к моей кровати. Ее лицо посерело от страха. Она умоляла меня подняться с постели, навестить тетей и кузин, поесть немного. Я старалась тихо смеяться, чтобы развеять ее тревогу.

— Мне хорошо здесь, мама. Не переживай.

Но она словно не слышала меня. Она опять привела предсказателя. В этот раз он стал размахивать мечом, стараясь напугать злых духов, которые, по его словам, притаились рядом с моим ложем. Он повесил мне на шею каменный амулет, чтобы голодное привидение не украло мою душу. Он попросил маму дать ему одну из моих юбок и вшил в нее связки арахиса, объяснив, что каждый орешек станет тюрьмой для хищных духов. Он выкрикивал заклинания, а я натягивала простыню на лицо, чтобы он не видел моих слез.

Для девушек свадьба подобна смерти. Мы прощаемся с родителями, сестрами и слугами, которые заботились о нас, и входим в новый мир, где будем жить с нашей настоящей семьей, где наши имена будут записаны на поминальных дощечках в залах предков. Таким образом, вступить в брак — это все равно что пережить смерть и возрождение, не побывав в загробном мире. Я знаю, такие болезненные мысли посещают каждую невесту, но мою тоску усугубляло печальное положение, в котором я оказалась. Печаль низвергала мой дух во все более и более мрачные бездны. Иногда я даже думала — и надеялась, — что, возможно, умру, как Сяоцин или другие девушки, сходившие с ума от любви. Я часто представляла себя на их месте. Мои слезы смешивались с тушью, и тогда я брала в руки кисть. Из-под ее кончика летели стихи:

Днями напролет я сгорала от переполнявших меня слов и эмоций. Я все время писала. Если я уставала и, утомившись, не могла держать в руке кисть, то просила Шао записывать мои стихи. В следующие несколько дней я продиктовала ей еще восемь стихотворений. Слова летели, словно персиковый цвет, который несет ручей в каменной пещере.

Наступил двенадцатый месяц. В жаровне и день и ночь горел уголь, но мне все время было холодно. Через десять дней должна была состояться моя свадьба.

Я боялась, что их найдут и посмеются над высокопарностью или скажут, что мои слова также ценны и долговечны, как песни насекомых. Я сложила листочки и огляделась в поисках места, чтобы спрятать их, но всю мебель уже перевезли в дом моего мужа.

Я не могла допустить, чтобы кто-то нашел мои стихи, но у меня не хватало силы воли сжечь их в огне. Как много женщин сжигают свои стихи, а потом горько жалеют об этом! Я хотела сохранить их, думая о том, что однажды, когда я стану замужней женщиной и у меня будут свои дети, я, возможно, забуду своего поэта. Я приеду навестить свою семью, найду стихи, прочитаю их и вспомню любовь, которая мучила меня, когда я была девушкой. Наверное, так будет лучше.

Нет, я никогда не забуду то, что было. Эта мысль придала мне решимости во что бы то ни стало сохранить мои стихи. Неважно, что ждет меня в будущем. Я всегда смогу прийти сюда и вновь пережить свои чувства. Я с усилием встала с кровати и вышла в коридор. День близился к вечеру, и все собрались к ужину. Я пошла вперед. Это заняло у меня много времени, потому что мне приходилось поддерживать себя, цепляясь за стены, колонны и балюстрады. Я направлялась в библиотеку моего отца. Там я вытащила книгу, в которой описывалась история создания дамбы в южных провинциях, и засунула свои стихотворения меж ее страниц. Я поставила ее обратно и посмотрела на корешок, чтобы запомнить ее название и то место на полке, где она стояла.

Когда я пришла в комнату, то в последний раз перед свадьбой взяла в руки кисть. На обложке тома «Пионовой беседки» я нарисовала то, как представляла себе сцену «Прерванный сон», где Мэнмэй впервые встречается с Линян. На моем рисунке они стояли перед каменной горкой. Через минуту они исчезнут в гроте и заставят дождь пролиться из облаков. Я подождала, пока чернила высохнут, потом открыла книгу и написала:

«Люди любят, пока живут на земле. Когда они умирают, то продолжают любить. Если после смерти человека любовь исчезает, это не настоящая любовь».

Я закрыла книгу и позвала Шао.

— Ты видела, как я пришла в этот мир, — сказала я. — Вскоре ты проводишь меня в мой новый дом. Мне некому доверять, кроме тебя.

По суровому лицу Шао покатились слезы.

— Что тебе нужно?

— Ты должна пообещать слушаться меня, что бы ни говорили мама или папа. Они забрали у меня все, но я хочу взять с собой кое-какие принадлежащие мне вещи. Пообещай, что ты принесешь их мне через три дня после свадьбы.

По ее глазам я видела, что она колеблется.

— Обещаю, — сказала она, вздрогнув.

— Пожалуйста, принеси туфли, которые я сделала для госпожи У.

Шао вышла из комнаты. Я спокойно лежала, глядя в потолок, и слушала крики осиротевших гусей, пролетавших по небу. Этот звук заставил меня вспомнить стихотворение Сяоцин, где она упоминала об этих печальных криках. Затем я задумалась о неизвестной женщине, излившей свое отчаяние на стене дома в Янчжоу. Она тоже слышала крики диких гусей. На память мне пришли строки: