Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Осенью англичане уходят с русского Севера. Генерал Аронсайд [91] Военный деятель Великобритании, начальник имперского Генерального штаба в канун второй мировой войны. настаивает и на эвакуации белой армии. Миллер отказывается: армия готова оборонять свои русские земли.

Обстановка обостряется, англичан уже нет, и Миллер с Квецин-ским, бросив войска, уходят на ледоколе «Минин» в Норвегию. Собственно, войска бросать не пришлось, они в основной массе принимают сторону красных, так что дай Боже ноги…

В 1920 г. Миллер принимает предложение Врангеля и возглавляет в Париже работу военных представителей белого Крыма в Западной Европе. Его старания направлены на получение военной помощи. И когда Франция готова подписать такой документ, рушится белый Крым.

А дальше?.. Эмиграция.

РОВС раздирали распри. Несмотря на очевидные факты (сомнений в предательстве Скоблина быть не могло), новый председатель РОВСа генерал Миллер назначает предателя и отступника начальником контрразведки. Дворянское достоинство не позволяет подозревать боевого генерала — товарища по общей борьбе.

Евгений Карлович после настоятельных увещеваний переезжает на новую квартиру, которая насквозь пронизана подслушивающими аппаратами. Агенты НКВД днем и ночью ловят каждое слово. Уже через сутки все важные разговоры ложатся донесениями на стол первых чекистов в Москве. А эту самую квартирку заботливо «оборудовал» и зазвал жить свой же: русский эмигрант и предприниматель с размахом Сергей Третьяков — верный агент НКВД.

Эта грязь и низость ничем не разнятся от той, что запечатлена Пильняком. Правда, с некоторой долей простительности: там людей превращала в скотов нищета на чужбине, а здесь — запустенье в душах, потеря даже проблеска чести, даже просто чувства человечности. Проституты в европейских костюмах с чековыми книжками и без оных продолжали губить Россию. И, казалось, во лбу каждого выжжено тавро продажности. Эти проституты теснились везде, их столько — за ними и не видно дома — родных проселков, березовых рощ и ленивого течения тихих омутных речушек…

Господи, откуда это, что за порода — поедать людей?..

Воссоздать новейшую историю России — значит живописать историю предательств. Гибель, уход из жизни целого общественного организма всегда сопровождают гниение, распад и гнусности. Армия изменяет присяге. Люди отрекаются от Родины и мажут ее отравой слов. Весь необъятный мир оборачивается внезапно громадной нечистой тварью, всё отравлено зловонным дыханием.

В декабре 1936 г. в Париж прибывает сам начальник Иностранного Отдела НКВД товарищ Слуцкий А. А. Цель командировки — организовать на месте похищение генерала Миллера.

22 сентября 1937 г. Евгения Карловича белым днем уворовывают на парижской улице — взяла и слизнула «женевская» уродина. Давно, как же давно «пасла» их высокопревосходительство!

О том со знанием дела повествует бывший резидент КГБ в Лондоне Олег Гордиевский (символически: историю ВЧК-КГБ пишет изменник, выдавший секреты своей страны иностранным разведкам):

«…Однако в отличие от Кутепова он (Миллер. — Ю. В.) оставил записку своему генеральному секретарю генералу Кусонскому, которую надлежало вскрыть на тот случай, если он не вернется. В записке указывалось, что у Миллера назначена на 12.30 встреча с генералом Скоблиным и что они должны встретиться с двумя «немцами» (в роли немецких офицеров выступили боевики НКВД. — Ю. В.), военным атташе из соседней страны и сотрудником посольства в Париже (ох подозревал что-то Евгений Карлович, заныло сердце, заскребло на душе — и черкнул записку! — Ю. В.)… Вечером того же дня вице-президент РОВСа генерал Кедров и генерал Кусонский послали за Скоблиным. Когда он прибыл в штаб-квартиру РОВСа, его спросили, куда отправился Миллер. Не зная об оставленной записке, тот отрицал, что вообще видел Миллера в тот день. Тогда Кедров и Кусонский предъявили записку… Кедров и Кусонский настояли на том, чтобы Скоблин отправился с ними в полицейский участок. На лестнице Скоблин оттолкнул их, сбежал вниз и исчез (в русских сказках говорят: «и был таков». — Ю. В.)… Из Парижа он (Скоблин. — Ю. В.) бежал в Испанию… Его жена Надежда Плевицкая предстала перед судом в декабре, была признана виновной в сообщничестве при похищении и осуждена на 20 лет каторги. Она умерла в тюрьме в сентябре 1940 года».

Миллеру сразу же впрыснули сильный наркотический препарат, отвезли в надежное место и поместили в сундук с вентиляцией, сработанный под генеральский рост, — и в путь. И расчет времени (похищение в 12.30), чтобы засветло поспеть в Гавр, а засветло, чтобы гнать на предельных оборотах грузовик. Хватятся, ан генерал уже в тайнике, на судне. И сосите лапу, господа из французской секретной службы.

Свидетели показали, что углядели переноску сундука на советское торговое судно. Евгений Карлович спал беспробудно: доза препарата выверена, не очнется, и сердце не забарахлит…

Бесшумно разошлись створки высоких чугунных ворот на Лубянке, что с тыльной стороны самого кровавого здания в мире (так и надо выбить на доске, а доску закрепить на фасаде), и «полуторка» с надписью по фургону «Мясо» или «Овощи» вкатила во двор. Он глухо, колодцем замкнут в стенах. А уж во дворе у дверей, что ведут в тюрьму, небольшая толпа — все звезды НКВД: эвон какого вол-чину доставили! Лязгнула дверца, и на асфальт спустился один из последних вождей белой гвардии. Зябко поежился, по сентябрю в Москве холодит, часто и примораживает, а тут самый конец месяца, а то и начало октября. Евгений Карлович смотрит на людей в шинелях и гимнастерках: сколько же улыбок, шуток вполголоса!

— Веди, — распорядился один из них.

Евгения Карловича тронули за плечо. Трое конвойных встали вплотную.

— Вперед! — скомандовал старший конвоя…

Ох и хлебнул от допросов с пытками Евгений Карлович, пока не уложила пуля в затылок! Грудью грохнулся на опилочный пол…

Гражданская война — это не игра в «кто кого», генерал! Надо или побеждать, или складывать голову. В мире новых отношений, новой морали (морали людоедов) правила столкновения наказывают пытками и крысиным удушением в подвале всех, кто не отдал огню борьбы себя, кто не усвоил существа понятия «вождь» и позволил погаснуть, захиреть движению.

Все вы прозревали в камерах накануне расправы. Незавершенность борьбы, игра в борьбу, расслабленность в борьбе МСТЯТ — таковы установления нового мира. Этот мир находит и сводит счеты со всяким, кто не сумел отдать себя борьбе, выгадывая жизнь. У вождя нет промежуточных состояний. Он или побеждает, или умирает. Победить или умереть — у вождя нет выбора!! Иначе тебя казнят, но сначала, и это обязательно, наплюют в глаза, обесчестят пытками, надругаются, ибо мы вступили в мир, где нет чести, где правят двуногие почитатели чековых книжек и голой силы. Глумления и насилия их любимый роздых.