Юрий Власов - Огненный крест. Бывшие

Ведь это в 8 знаменитых статьях первого коммуниста затерлось вот такое высказывание: «Славяне — мусор истории…»

Маркс называл себя «черным человеком». И этот «черный человек» (внук раввина, кстати) повернул и против своего народа, заявив, что «евреи — не нация»… Черный и есть…

Идея «ослабленной России» Парвуса, как мы знаем теперь, родилась далеко не на пустом месте. У нее был именитый предшественник в мировом социал-демократическом учении, сам первоучитель — Карл Маркс, который в статье «Демократический панславизм», к примеру, писал:

«Ненависть к русским была и остается у немцев основной революционной страстью».

Вот так, ни больше и ни меньше — «революционная страсть».

И в другом месте:

«Только в союзе с поляками и мадьярами и с помощью самого решительного терроризма против славянских народов мы будем в состоянии обеспечить прочность революции».

Да, так: уничтожить Россию — и в мире установится демократизм, а без этого и не мечтайте о революции. Деспотизм царей не будет угрожать Европе, коли растлить, разрушить Россию.

Что Гельфанд вынашивал планы революционизации России, подтверждено документально, как и то, что он вошел в сговор с кайзеровским правительством.

Гельфанд считал, что «русские демократы смогут добиться своих целей только при полном уничтожении царизма и разделе России на более мелкие государства». Гельфанд не сомневался, что революция в России была необходима лишь для того, чтобы проложить путь прогрессивным принципам германского социализма, который сможет восторжествовать в Германии, быть может, и без самой революции.

Это был идеальный союзник для германского правительства и Генерального штаба, самая настоящая золотая находка.

Очевидно, с изложением подобных соображений Гельфанд и приезжает к Ленину в Цюрих в конце весны 1915 г.

Содержание беседы осталось тайной. Ленин и Крупская встретили его недружелюбно.

Позже Гельфанд вспоминал:

«Я виделся с Лениным летом 1915 года в Швейцарии. Я развил ему свои взгляды на социально-революционные последствия войны и вместе с тем предупреждал, что, пока длится война, революции в Германии не будет, что революция в это время возможна только в России и здесь явится результатом германских побед».

Через германского посла в Дании графа Брокдорф-Ранцау (а Гельфанд осел в Дании) Александр Львович установил связь с кайзеровским правительством. Он утверждал, что может организовать рабочие беспорядки в Петрограде, если его снабдят суммой в один миллион золотых рублей. Означенную сумму он незамедлительно получил и слово сдержал. В 1916 г. забастовки потрясли Петроград, а за ним и другие промышленные центры России. Немецкий ревизор, проверявший фирму Гельфанда, был поражен размахом и количеством нарушений торговых законов военного времени, но вскоре, однако, сообразил, что это неспроста, эти нарушения, очевидно, «могут быть полезны министерству иностранных дел в разрешении других задач» [12] Работа профессора Оксфордского университета Г. М. Каткова «Февральская революция» (Париж, ИМКА-ПРЕСС, 1984), выполненная под общей редакцией А. И. Солженицына, является первым серьезным исследованием тайных взаимоотношений Ленина и его партии с правящими кругами Германии, а также влияния этой связи на революционные процессы в России. .

Для «разрешения других задач» — именно так и было.

В документах германского министерства иностранных дел, захваченных союзниками в 1945 г., имеется сообщение германского посла в Копенгагене графа Брокдорф-Ранцау (август 1915-го):

«Доктор Парвус снабдил организацию деньгами для покрытия расходов… даже люди, работавшие в организации, не имеют понятия, что за этим стоит наше правительство».

По оценкам Гельфанда, для развертывания революции требовалась сумма в 20 млн. золотых рублей (по тому курсу это очень и очень много).

Сложно проверить эти документы, опубликованные в научной литературе Запада, но факт, который всегда будет вызывать сомнение, — на какие средства большевики придали столь огромный размах своей пропагандистско-агитационной работе в семнадцатом году. Ведь у большевистской партии зимой 1916/17 г. не имелось средств даже для издания журнала «Сборник социал-демократа» — крайне нужного партийного органа.

Однако в апреле 1917 г. большевики уже издают 15 ежедневных газет в самых крупных городах России’. Это ли не размах!

По-настоящему кайзеровское правительство замечает Ленина и его партию с их чрезвычайно активной пораженческой деятельностью лишь после Февраля 1917-го. Свержение царя не оправдало расчетов правящих кругов Германии, ибо российское Временное правительство провозгласило «войну до победного конца». Уже доподлинно известно, что кайзера и других ответственных лиц германского руководства убедил пойти на денежную поддержку Ленина генерал Людендорф. И это не случайно. Генерал был человеком не только круто националистического толка, решительным, но и не чуждым движению политической мысли. Он очень следил за программами партий, читал наиболее известные работы политиков. Ведь не кто иной, как он, принял участие в безнадежном путче Гитлера против баварских властей в 1923 г. Это он, генерал Людендорф, шагал бок о бок с будущим фюрером Германии Адольфом Гитлером по улице навстречу полицейским. Залп полицейских лишил жизни 15 нацистов. Пули не тронули старого генерала — таков был приказ полицейского начальства. Генерал остался стоять среди стонов, криков… Гитлер в эти мгновения полз в сторону: следовало как можно быстрее уносить ноги… [13] См.: Письмо Ленина Ганецкому от 21 апреля 1917 г. — Ленин В. И. Поли, собр. соч., т. 49, с. 438. В беседе с английским философом Бертраном Расселом Ленин сказал, что «листовки столь же могущественны, как и оружие». [14] Это было в Мюнхене 9 ноября 1923 г.

Вот на Ленине и замкнулась тогда мысль генерала. Господин Гельфанд знал, к кому обратиться.

Тут уже представляется достоверным документ за подписью статс-секретаря ведомства иностранных дел фон Кюльмана — это доклад императору Вильгельму:

«Только после того, как большевики начали регулярно получать от нас денежные средства по разным каналам и под разными этикетками, они смогли поставить на широкую ногу их главный орган — «Правду», развить энергичную пропаганду и значительно расширить первоначально узкую базу их партии».

Для Германии это был вполне логичный шаг — он выводил из войны Россию и высвобождал для Западного фронта десятки дивизий. Германия к тому времени испытывала острый голод в людских резервах — по существу, их уже неоткуда было черпать.

Что большевики, точнее, их верхушка, эти деньги готовы были принять, не составляет сомнений. Ленин смотрел на подобные вещи диалектически. В итоге ведь торжествует революционная идея.