Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

Германские потери превосходили русские по числу боевых кораблей в 3,4 раза, торговых судов — в 5,2 раза. Историк Бескровный подводит итог минной войне.

«Постановку минных заграждений производили специальные суда. Во время войны подводный заградитель «Краб» ставил заграждения в Босфоре и у Варны. На его минах подорвался немецкий крейсер «Бреслау». В Балтийском море действовал отряд заградителей, в который входил миноносец «Новик». Всего во время войны на русских минах в Балтийском море подорвалось 3 немецких линкора, 7 крейсеров, в том числе броненосный, 20 миноносцев, 2 подводные лодки и более 20 тральщиков…»

Честь и слава русским морякам!

Не дано было знать Александру Васильевичу заявление кайзера о том, что «война на Балтийском море очень богата потерями без соответствующих успехов…».

«Нет-нет, ничто не было напрасно: ни борьба с немцами, ни сопротивление захвату России большевиками, — раздумывает Александр Васильевич. — Кто-то должен был возвысить голос против большевизма. Именно так: судьбе было угодно, чтобы этот жребий принял я, Александр Колчак. И только так: следовало вступить в борьбу с силами, которые пользуются самыми изощренными средствами для утверждения своего господства, даже ценой разрушения национального государства. Ведь в Ленине все же есть русская кровь, что же он делает! Как можно?! Холодно, расчетливо, беспринципно губить свой народ, культуру, веру. Жестокое ослепление целого народа, убийство души народа… Господи, дай силы России пройти и через это испытание! Господи, за Россию молю! Не надо мне жизни! Дай силы России подняться!..»

В омской ставке у Колчака бытовало мнение, что страной управляет Троцкий, а обосновывает произвол и насилие, делает страну послушной — Ленин. И оба гонят ее к государственному развалу.

Насилие преобразуют мораль, дух и самою суть общества, становится естественным и будничным. Рушится все, что русский народ созидал веками, берег…

— Умри красиво, Александр, — шепчет Александр Васильевич. — Если выход только в этом (другого нет): как ты умрешь — это имеет значение очень важного шага… умри достойно!

Что бы там ни болтал бывший председатель Политического Центра и какие бы документы ни совал, а без белочехов не видать ему ни Колчака, ни Пепеляева, ни всех прочих кровососов, неустанно и со знанием дела повторял председатель губчека, а пусть не заносится Федорбвич — шкура эсеровская, плачет по нему камера! И кто ж как не они, социалисты-революционеры, через свою гунявую Директорию продвинули адмирала к трону в Омске! А пресветлый атаман Семенов? Этот палач и садист еще в 1918 г. членствовал в партии Чернова. Нечего сказать, дружок по партии и убеждениям.

От надежных людей прослышан был товарищ Семен, что в Москве летом восемнадцатого Семенов был определен в боевую группу эсеров для убийства товарища Ленина. Характер у Семенова подходящий, аж из самого Забайкалья покликали [42] Чудновский ошибался: это был другой Семенов, всего лишь однофамилец атамана. .

— Ленин учит нас: классовая борьба не признает третьего пути, — внушал Флору Федоровичу председатель губчека. — Или ты с белыми, или с нами. Третьего не дано.

Три Фэ только башкой крутил и втягивал воздух.

Товарищ Семен знал точно: выступать революционно мелкая буржуазия способна лишь до тех пор, пока она идет за пролетариатом, как это произошло, к примеру, в 1905–1907 гг. Когда же она пытается действовать самостоятельно, ее политика может быть только буржуазной, и никакой другой. Комуч, Директория, савин-ковщина — тому убедительнейшие доказательства…

Но за всех эсеров распорядилась Фанни (Ройтблат) Каплан. Вот это для Колчака оказалось действием вне схем. Как еврейка могла стрелять в своего? Ленин ведь творит их общее дело. Где, в чем тут ответ?..

А Чудновский, как услыхал, аж чуть не взвыл, всякий покой потерял. Фанни бы детишек рожать, с мужиками ночи на ласки разменивать, а она на вождя, с пистолетом! Ну свихнулась! И понятно бы убогая: ну из одних мослов, увечная или еще что там, ну на весь свет в злобе, — а то ведь присадистая. Вот истинный крест, складная бабенка, вовсе Господом не обиженная!

Знавал ее Семен Григорьевич — как же! Вместе баловались и «архиерейскими сливками» — чайком с ромом, душевнейший напиток! Не дуреешь, сам весь расправленный, башка в порядке, ну и… не вянет… наоборот, в любой момент… было бы куда. О подобных свойствах нескромного предмета народ выражается скупо и определенно: веселый.

Все так и есть — веселый, а тут еще «архиерейские сливки»! Дай Бог удержать себя!.. Местечко он знал подходящее — трактир «Сибирский кот». Одно название-то чего!.. И пожалуйста: тайные комнаты для утех — нет лучше местечка для конспиративных встреч. А Фанни цыганистая, цепкая, но что есть, то есть: из дамочек — так, с ходу, не прищемишь. Цену себе знала…

И оттого что приглянулась, раззадорила и притом виду даже не подала на его срамной росточек (а ежели по правде, по сути — при чем тут рост вообще?) — крепко взыграло у Чудновского (только с Гусаровой Лизкой так было — аж воздух синеет)… И выходит, нет у него настоящего чутья на врага! Но как эта стервь глазки жмурила, обминала чуткими губенками папироску! Какие слова о революции произносила!..

Да что ж это такое?!

От верных товарищей выведал товарищ Чудновский все о тех черных днях в Кремле.

Каплан была уверена, что стреляла не в вождя пролетариата, а в диктатора, похитившего свободу у народа, — на всех допросах об этом талдычила, так и не отказалась от своих слов. Еще говорила о пролетарской диктатуре как о чучеле свободы! Вот стервь!..

От Косухина прознал — приговор народа над его знакомой (жутко молвить: чуть ли не полюбовницей) привел в исполнение балтийский матрос Мальков [43] Фаина Ефимовна Каплан расстреляна 3 сентября 1918 г. . Жгуче завидовал Чудновский: не на его долю выпало счастье убрать мразь! Залечил бы он тогда и свою душевную рану!

За пролетарскую беспощадность и решительность и за умение добывать нужные сведения уважали товарища Семена не только иркутские большевики…

Пожалуй, во всей мемуарной литературе лишь у мистера Локкарта имеется пусть беглая, но зарисовка Каплан тех дней. Какая она, что с ней, избита ли, замучена?..

Ее привезли к арестованным английским дипломатам на Лубянку, 11 (в помещение московской ЧК), — вдруг хоть в чем-то даст знать о себе связь между ней и ими. Ну должен «заговор трех послов» находиться в связи с ней, не может быть иначе! Вот уж будет «криминал»!

Этот портрет Каплан уникален, не сыщешь другой.

«В шесть утра в комнату ввели женщину. Она была одета в черное платье. Черные волосы, неподвижно устремленные глаза, обведенные черными кругами. Бесцветное лицо с ярко выраженными еврейскими чертами было непривлекательно. Ей могло быть от 20 до 35 лет. Мы догадались, что эта была Каплан. Несомненно, большевики надеялись, что она подаст нам какой-либо знак. Спокойствие ее было неестественно. Она подошла к окну и стала глядеть в него, облокотись подбородком на руку. И так она оставалась без движения, не говоря ни слова, видимо покорившись судьбе, пока за ней не пришли часовые и не увели ее. Ее расстреляли прежде, чем она узнала об успехе или неудаче своей попытки изменить ход истории».