Юрий Власов - Огненный крест. Гибель адмирала

В дни прошлого народ был цел. Безграмотный и темный, он хранил, однако, в себе живой родник народного самосознания и силою своего духа отражал удары, ниспосылавшиеся ему ходом исторических событий…

Так шли года, проходили столетия, вознесшие родину нашу на ступени величайшей мировой славы, создавшие духом ее народа из России не державу, не государство, а часть света…

…Окреп и вырос истинный хозяин земства, так называемый третий элемент. Из рядов его вышел класс своеобразной полуеврей-ской и сплошь беспочвенной «интеллигенции», властно захватившей все отрасли земского хозяйства…

А в низах народных в переживаемые нами дни идет без шума, без огласки, идет, все разрастаясь, все ширясь, кипучая работа разрушения, выковываются сердца для второй русской революции (их грянет две. — Ю. В.), подготовляются умы для восприятия насаждаемых идей, воспитываются души в учениях, толкающих на путь грядущей анархии, и непреклонною волею дисциплинируются характеры той темной массы, назначение коей — стать орудием разрушения России (вспомним, как представители этой массы расправились с семейством царя, как опрокинули Россию и жутко, страшно, кроваво насиловали ее и не отпускают доныне, именно эти темные массы, как внушили им: «соль земли». — Ю. В.)…»

Народу спор между западниками и славянофилами глубоко безразличен — сражаются крохотные верхушечные части его. Народ двинет за тем, кто избавит его от нужды, — это главное.

Но в том-то и дело, что этого избавления не дают ни те, ни другие… Все требуют только жертв, преданности и терпения. И всем на народ в итоге плевать. Идет торг — и все забывают об исступленной ярости, которая зреет в измученном и обманутом народе.

Когда нужда и голод наложат руку на горло народа — все проповеди потонут в крови и разрушениях.

Народ повернет лишь к тому, кто даст ему не речи и съезды, а достаток, сытость. Он подчинится лишь власти, за которой будет реально стоять сытость и прочность устройства жизни. Но горе, если народ почувствует на своем горле руку голода — он этого никогда не потерпит, и никакие жертвы, разрушения, муки уже не будут для него иметь значения.

Не дайте этой руке опуститься на горло народа…

Шульгин оставил любопытные строки о Пуришкевиче:

«…Несомненно, что в истории дореволюционной России сохранится имя этого заблуждающегося и мятущегося, страстного политического деятеля последних бурных и трагических годов крушения империи…»

А Шульгин достаточно близко знал Пуришкевича. В общем, стремились повернуть события в одну сторону. Оба боготворили монархию и царя Николая.

Осенью 1904 г. Александр Васильевич в Порт-Артуре. Вместе с эскадрой он участвует «в мелких столкновениях и боях во время выходов». Из-за ревматизма и практически полной блокады флота он подает рапорт и получает назначение в крепость — командует батареей морских орудий на северо-восточном участке ее… «На этой батарее я оставался до сдачи Порт-Артура, до последнего дня…»

«В 1905 году я был взят в плен, затем я вернулся, был болен и лечился.

…С осени я продолжал свою службу, причем на мне лежала еще обязанность перед Академией наук дать прежде всего отчет, привести в порядок наблюдения и разработку предшествующей экспедиции, которая была мною брошена (из-за направления в Порт-Артур. — Ю. В.) Все мои труды по гидрологии и магнитологии, съемки были брошены, так что я опять поступил в распоряжение Академии наук и осенью 1905 года занимался в Академии наук, но уже занимался трудом кабинетным, работал в физической обсерватории и приводил в порядок свои работы… Затем в Географическом обществе я получил высшую научную награду за свои последние экспедиции — Большую Константиновскую золотую медаль…»

Тогда северные широты не давали ни двойных окладов, ни двойных повышений, ничего… кроме риска гибели. Но человечеству нужен был Север. И эти люди чувствовали этот зов и шли…

Никто не роптал на трудности, никто не отказывался повторять путь павших. Это был светлый дух, подвиг. Это было для людей.

Колчак мечтал о новых экспедициях…

«Нет, только казнить», — сказал себе председатель губчека, как только увидел Правителя — тот входил к нему в кабинет с конвойным.

Ум, твердость и логичность ответов адмирала снова и снова убеждали Чудновского в ненужности, даже опасной вредности суда, ежели бы такой состоялся.

—.. Извольте, господин чекист, — Александр Васильевич посасывает пустую трубку, — повторяю еще раз. Купить поддержку союзников ценой расчленения России, то есть отторжения наших прибалтийских территорий, Кавказа, Средней Азии и части Бессарабии, иначе говоря, возвращения России почти к границам допетровского времени, являлось совершенно неприемлемым. Во всяком случае, взять на себя подобную ответственность перед русским народом я не смел. Все упиралось в Учредительное собрание. Мы изъявили согласие лризнать де-факто правительство Финляндии во главе с генерал-адъютантом Маннергеймом… впрочем, при чем тут генерал-адъютантство, это все в прошлом. Так вот, окончательное решение финляндского вопроса тоже прерогатива Учредительного собрания. Я должен был довести Россию до Учредительного собрания — вот моя роль. Она не заключалась в том, чтобы объявлять, каким сословиям можно жить, а какие должны исчезнуть…

Товарищ Чудновский стоит напротив адмирала и меряет взглядом. Шершавит это адмирала, привык, коровий хвост, к обходительности и политесам.

— …Евгений Карлович предлагал мне согласиться на предложение Маннергейма: стотысячный экспедиционный корпус финнов в обмен за независимость Финляндии. Евгений Карлович предлагал…

— Евгений Карлович? — спрашивает Попов.

— Евгений Карлович — это генерал Миллер.

Попов старательно заносит уточнение в тетрадь и ставит вопросительный знак.

Мы слушаем вас, — говорит Денике.

Он особенно напорист. Дал понять ему председатель губчека, что будут кончать Колчака. «Вытряхай из него сколько можешь, не церемонься», — обронил утром Чудновский. Денике и вцепился клещом в адмирала. Даже в камеру ходил выяснять некоторые вопросы, но все с разрешения Чудновского и с личным отчетом по каждой серьезной новости.

— Генерал Миллер предлагал дать согласие на признание независимости Финляндии [66] 31 декабря 1917 г. Финляндия объявила об отделении от России. 2 января 1918 г. Совнарком признал самостоятельность Финляндии. 8 марта того же года газеты сообщили о Гражданской войне в Финляндии — большевики признавали самостоятельность на свой лад. Эта борьба затянулась на годы. . Ведь генерал Маннергейм собирался поставить финские войска под мое верховное командование. Войска в первую очередь обрушились бы на Петроград и Москву. Разгром большевизма в таком случае не вызывал сомнений. Так вот Евгений Карлович предлагал после разгрома большевиков отказаться от обещания, мало ли что… пусть финны ждут решения Учредительного собрания. На подобные низости я пойти не мог. Нашу позицию в отношении Финляндии определяла и высадка германского экспедиционного корпуса, вы это, конечно, помните… После этого Финляндия заявила пожелание иметь на своем финляндском троне Филиппа — герцога Гессенского. Финляндия, таким образом, превращалась в вассала Германии — исконного недруга России и славянства. Вы помните, каким страшным оказался Брестский договор — он сразу показал, что такое Германия по отношению к России. И этот договор ставил под угрозу целостность России. Он отторгал от нее значительные территории. Этим договором Россия отрезалась от Черного моря, да и Балтики… Россия теряла все, что было ею приобретено в крови, страданиях и нужде за три столетия. В экономическом отношении Россию придавливал договор с Германией 1901 года, он изменялся в пользу Германии. Обусловлена была уплата убытков, понесенных при революции, лицам немецкого происхождения. А контрибуция в восемь миллиардов марок! Все огромные военные материалы на территории, занятой врагом, переходили в его собственность. Россия обязалась демобилизовать армию, разоружить флот, и до выяснения всех условий перемирия немцы имели право занять весь запад до линии Нарва — Гатчина. В оккупированных немцами областях русские должны были работать в трудовых дружинах. Разве это не кабала? И этот договор подписали вы, большевики. И после этого вы спрашиваете, почему мы поднялись на вас… Если бы не победа союзников, Россию ждала кабала.Белое движение рассматривает большевизм как государственную катастрофу. Вы не только продали Россию немцам, вы разложили русский народ, поставили к могильному рву значительную часть его… Только подумать, немцы стояли гарнизонами в Крыму, Одессе, Таганроге!..