Стивен Рансимен - Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток

Во время собрания, устроенного императором и весьма пышно обставленного (в частности, Мануил сидел на настоящем троне, а подходы к палатке охраняли отборные солдаты), вокруг него собрались его придворные и иноземные послы, и Рено принес императору клятву верности. Он, как и все члены его свиты, пересек город и вошел в византийский лагерь босиком и с непокрытой головой. Затем он пал ниц перед палаткой императора, распростершись в пыли, а все его люди подняли руки в мольбе. Прежде чем Мануил соблаговолил заметить его, прошло довольно много времени. Затем император согласился простить Рено, но для этого последний должен был выполнить три условия: по первому требованию сдать цитадель Антиохии византийскому гарнизону; предоставить солдат для войска империи; заменить латинского антиохийского патриарха греческим. Рено поклялся, что выполнит эти условия, после чего его отпустили и отправили обратно в Антиохию.

Узнав о приближении императора, король Балдуин, его брат Амори и патриарх Альмарик спешно покинули юг. В Антиохию они прибыли вскоре после возвращения Рено. Балдуин был несколько разочарован, когда услышал о том, что князь Антиохии получил прощение, и тотчас же написал Мануилу письмо с просьбой о встрече. Император, вероятно считавший, будто Балдуин хочет сам заполучить княжество, медлил. Возможно, отчасти именно такой совет дал ему патриарх Альмерик. Однако когда король стал настаивать, Мануил согласился принять его. Балдуин выехал из Антиохии в сопровождении горожан, умолявших его помирить их с императором. Во время этой встречи Балдуину удалось добиться значительного успеха. Мануил был очарован юным королем, гостившим у него на протяжении десяти дней. Пока правители обсуждали возможность заключения союза в будущем, Балдуин сумел уговорить императора простить Тороса, подвергнутого той же унизительной процедуре, через которую ранее прошел Рено. В обмен на это армянскому князю было позволено сохранить свои владения в горах. Возможно, именно Балдуин добился того, что Мануил не стал настаивать на немедленном прибытии в Антиохию греческого патриарха. Альмерик снова занял свой престол и хотя и формально, но все же примирился с Рено. Собравшись возвращаться в Антиохию с множеством подарков, Балдуин оставил своего брата в лагере императора.

В Пасхальное воскресенье, которое пришлось на 12 апреля 1159 г., Мануил прибыл в Антиохию и торжественно въехал в город. Власти города попытались не пустить его внутрь, сославшись на якобы существующий заговор с целью его убийства, но он не дал себя запугать. Император лишь настоял на том, чтобы горожане предоставили ему заложников, а представители княжеской семьи, принимающие участие в шествии, не имели при себе оружия. При этом он надел под свое облачение кольчугу. Однако никакие неприятные инциденты так и не произошли. Византийские флаги развивались над цитаделью, а кортеж императора, пройдя по мосту, вошел в город.

Первыми двигались отборные солдаты, входившие в состав варяжской стражи. Затем ехал верхом сам император, облаченный в пурпурную мантию и надевший на голову украшенную жемчугом корону. Рено шел пешком, держа за уздечку коня Мануила, а другие франкские сеньоры следовали за его лошадью. Следующим после императора ехал Балдуин, не надевший на голову корону и не взявший с собой оружия. За ним следовали наиболее высокопоставленные византийские чиновники. В городе, сразу за воротами, участников шествия ждал патриарх Альмерик в полном патриаршем облачении и в сопровождении всего духовенства. Он провел их по улицам, украшенным коврами и цветами, сначала к собору Святого Петра, а затем во дворец.

Мануил провел в Антиохии восемь дней, на протяжении которых одно торжество сменяло другое. Сам император хотя и казался во время различных пышных мероприятий горделивым и величественным правителем, излучал обаяние и дружелюбие, очаровавшие антиохийцев, а щедрость, с которой он раздавал подарки как представителям знати, так и простым горожанам, заставила людей радоваться еще больше. Решив сделать приятное людям, происходившим с Запада, он организовал турнир, в котором принял участие сам вместе со своими товарищами. Мануил был превосходным наездником и сражался весьма достойно, в отличие от своих военачальников, для которых езда верхом была лишь средством передвижения, а не самоцелью и которые не сумели произвести на зрителей такого же сильного впечатления, как рыцари с Запада. Дружеские отношения между императором и королем, являвшимся мужем его племянницы, становились все крепче. Когда Балдуин сломал руку на охоте, Мануил настаивал на том, что должен стать его личным лекарем. (Здесь следует вспомнить, что как врач он уже консультировал короля Германии Конрада.)

На протяжении наполненной торжествами недели авторитет императора еще больше вырос. Однако Жерар из Латакии был прав: Мануил стремился не к завоеваниям, а к тому, чтобы улучшить свою репутацию. Когда торжества подошли к концу, он вернулся к своим солдатам, лагерь которых располагался за пределами городских стен, и двинулся на восток — к границе с мусульманами. Почти сразу же к нему прибыли послы Нур ад-Дина, уполномоченные на ведение мирных переговоров. Император принял послов и вступил с ними в диалог, чем привел в ярость латинян, ожидавших, что он отправится в поход на Алеппо. Когда Нур ад-Дин предложил отпустить всех пленников-христиан, целых 6000 человек, находившихся в его темницах, и послать своих солдат в поход против турок-сельджуков, Мануил согласился отказаться от планов по завоеванию Алеппо.

Возможно, император вообще не собирался отправляться в этот поход. Крестоносцы, как и их современные почитатели, могли сколько угодно обвинять его в предательстве, но Мануил вряд ли мог сделать что-то еще. Сирия была жизненно важна для крестоносцев, но для Мануила она являлась всего лишь одной из множества приграничных территорий, причем не самой значимой. Он не мог на протяжении долгого времени оставаться в самом конце длинной и небезопасной линии коммуникаций или, какой бы выдающейся ни была его армия, подвергать ее риску причинения тяжелых потерь.

К тому же император не хотел ослабления Нур ад-Дина. Благодаря собственному печальному опыту он понимал, что франки не станут поддерживать его, если не будут испытывать страх, а значит, избавляться от основной причины, его вызывающей, глупо. Кроме того, союз с Нур ад-Дином был нужен Мануилу для того, чтобы начать войну с гораздо более опасным врагом империи — анатолийскими турками. Однако впоследствии именно благодаря помощи, оказанной императором, Нур ад-Дин не сумел захватить Египет, ибо это роковым образом сказалось бы на установившемся равновесии. Возможно, если бы он был не столь неосмотрителен, он сумел бы добиться более выгодных условий. Однако Мануил был обеспокоен новостями о готовившемся в Константинополе заговоре и о проблемах, возникших на европейской границе Византии. Таким образом, он не мог позволить себе оставаться в Сирии.