Стивен Рансимен - Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток

Ги отпил немного и передал кубок стоявшему рядом Рено. Однако по законам арабского гостеприимства дать питье или еду пленнику означало спасти его жизнь. Поэтому Саладин немедленно бросил переводчику: «Скажи королю, что это он дал испить воды этому человеку, не я». Затем он повернулся к Рено, чьи бесчестные бандитские набеги так и не простил, и напомнил тому о всех совершенных им преступлениях — многочисленных предательствах, богохульстве и жадности. На это Рено ответил нечто грубое и презрительное. Тогда Саладин выхватил меч и отсек ему голову.

Ги вздрогнул, решив, что настал его черед. Но Саладин ободрил его. «Король не убивает короля, — заявил он. — Но наглость и вероломство этого человека зашли слишком далеко». Затем Саладин отдал приказ не причинять зла ни одному из поверженных баронов, а, напротив, отнестись к ним в плену с любезностью и уважением. Однако он не пощадил рыцарей военных орденов, за исключением магистра тамплиеров. В войске Саладина был отряд мусульманских фанатиков-суфиев, которым он приказал убить всех попавших в плен тамплиеров и госпитальеров. Суфии с удовольствием исполнили распоряжение своего повелителя. Завершив эти дела, Саладин отвел войско от Хаттина. И тела погибших на поле сражения остались шакалам и гиенам.

Христиане на Востоке и раньше терпели катастрофические поражения. Королей и князей брали в плен. Но их тюремщиками были малозначительные мусульманские правители, да и пленили их, как правило, в результате каких-то мелких неурядиц. В битве при Рогах Хаттина величайшая армия, когда-либо собранная королевством, была уничтожена, истинный крест утерян, а победителем стал властитель всего мусульманского мира.

После расправы с врагами Саладину оставалось только захватить крепости Святой земли. И уже 5 июля, понимая, что помощи ждать не от кого, графиня Триполи сдала ему Тверию. Саладин отнесся к даме с почтением, которого она заслуживала, и позволил ей вместе со всеми домочадцами отправиться в Триполи. После этого он решил двинуть большую часть войска к Акре. Командовавший городом сенешаль Жослен де Куртене думал только о своей собственной безопасности. Он послал богатого горожанина по имени Питер Брайс, чтобы тот встретил Саладина, прибывшего под стены города 8 июля, предложив ему сдать город без боя при условии гарантии неприкосновенности жизни и собственности жителей. Многим в городе такая капитуляция без боя показалась позорной. Вспыхнул небольшой бунт, в котором сгорело несколько домов. Однако порядок был восстановлен еще до того, как Акра формально перешла во владения Саладина 10 июля. Он надеялся убедить большинство христианских купцов остаться в городе, но они слишком боялись за свое будущее и уехали со всем своим движимым имуществом.

Победители (в частности, младший сын Саладина аль-Афдаль) разделили все найденное в покинутых в спешке складах, полных различных товаров — шелка и драгоценных металлов, ювелирных изделий и оружия, — между своими воинами и боевыми товарищами. К неудовольствию Саладина, Таки ад-Дин успел разграбить огромное производство сахара.

Пока Саладин оставался в Акре, отдельные отряды сарацин были отправлены на завоевание городов и замков Галилеи и Самарии. В Наблусе гарнизон Балиана продержался несколько дней и снискал почетные условия капитуляции. Замок Торон сопротивлялся почти две недели. Остальные сдались практически без борьбы. В это время из Египта подошел брат Саладина аль-Адиль и осадил Яффу. Город оказал серьезное сопротивление, поэтому аль-Адиль взял его силой, обратив всех его обитателей — мужчин, женщин и детей — в рабство. Большинство из них вскоре оказались на невольничьих рынках и в гаремах Алеппо.

Покорив Галилею, Саладин отправился на финикийское побережье. Большинство спасшихся во время битвы при Хаттине рыцарей бежали вместе с Балианом в Тир. В крепости находился довольно значительный гарнизон, а огромные стены, защищавшие ее со стороны суши, выглядели внушительно. Когда первый штурм не удался, Саладин отступил и осадил Сидон, сдавшийся безо всякого сопротивления 29 июля. Его сеньор Рено бежал в другой свой замок — неприступный Бофор. Бейрут попытался защищаться, но капитулировал 6 августа. Спустя несколько дней по приказу сеньора Гуго Эбриако открыл ворота замок Джебейль — капитуляция крепости стала условием освобождения Гуго из плена. К концу августа под властью христиан оставались только южная часть графства Триполи, Тир, Аскалон, Газа, несколько удаленных замков и сам Святой город Иерусалим.

В сентябре Саладин появился перед Аскалоном, приведя с собой двух своих самых важных пленников — короля Ги и Великого магистра Жерара. Ги было объявлено, что его свобода может быть выкуплена за счет капитуляции Аскалона, поэтому, оказавшись перед стенами, пленный король принялся убеждать горожан сдаться. К мольбам Ги присоединился и магистр Жерар. Но жители ответили на их просьбы насмешками и оскорблениями. Аскалон храбро сопротивлялся. Осада стоила Саладину жизни двух его эмиров. Однако 4 сентября гарнизон был вынужден капитулировать. Жителям позволили покинуть город со всем своим движимым имуществом. Они были отправлены под охраной воинов Саладина в Египет и с комфортом размещены в Александрии, прежде чем им удалось отбыть на родину в христианские земли.

Газа, гарнизон которой обязался подчиняться приказам магистра ордена, была сдана немедленно после того, как Жерар отдал распоряжение капитулировать. В обмен на это он получил личную свободу. Однако короля Ги еще несколько месяцев продержали в плену — сначала в Наблусе, а потом в Латакии. Сибилле позволили приехать из Иерусалима и быть вместе со своим супругом. И как ожидал Саладин, их освобождение следующей весной только добавило замешательства христианам.

В день, когда войска Саладина вошли в Аскалон, случилось солнечное затмение. В окутавшей город тьме Саладин принял делегацию жителей Иерусалима, которых он пригласил, чтобы обсудить условия капитуляции Святого города. Однако обсуждения не получилось. Делегация отказалась сдавать город, в котором Иисус умер за них, и гордо вернулась в Иерусалим. Саладин же поклялся взять город мечом. И тут в Иерусалим явился неожиданный сторонник. Балиан д’Ибелин, находившийся вместе с другими франкскими беженцами в Тире, отправил Саладину письмо с просьбой позволить ему вернуться в Иерусалим и гарантировать безопасность этого путешествия. Его супруга Мария бежала в Святой город вместе с ее детьми из Наблуса, и Балиан хотел забрать их домой в Тир.

Саладин ответил на его просьбу согласием, но поставил условие: Балиан должен был провести в городе только одну ночь и не брать в руки оружие. Однако, оказавшись в городе, Балиан увидел, как патриарх Ираклий и чиновники орденов пытаются подготовить Иерусалим к осаде. У осажденных жителей не было предводителя, которому они могли бы довериться, поэтому они принялись упрашивать Балиана остаться, взять на себя командование обороной и никуда не уезжать. Глубоко тронутый, Балиан написал Саладину и объяснил, почему он нарушил данную ему клятву. Саладин всегда благородно относился к врагам, которых уважал. Он не только простил Балиана, но и сам послал отряд своих воинов, чтобы сопроводить королеву Марию вместе с ее детьми, домочадцами и скарбом в Тир. С ними также отбыли юный племянник Балиана Томас д’Ибелин и младший сын сеньора Джебейла Гуго. Саладин плакал, видя, как эти дети, наследники погибшего величия, проезжают через его лагерь в изгнание.