Стивен Рансимен - Завоевания крестоносцев. Королевство Балдуина I и франкский Восток

Примерно в тот же период Рожер укрепил южную границу своих владений, захватив замок Маркаб, стоявший на высоком холме около Банияса.

Таким образом, к концу 1118 г. в Северной Сирии установилось равновесие. Франки получили признание и стали неотъемлемой частью жизни региона. Их все еще было совсем немного, но они были хорошо вооружены, строили крепости и учились приспосабливаться к местному образу жизни. Более того, в тот момент они действовали сообща. Князь Антиохии Рожер стал наиболее влиятельным из христианских правителей на севере, причем граф Эдессы Балдуин или граф Триполи Понс не оспаривали его главенство, так как он не пытался стать их сюзереном, а, как и они сами, признавал верховенство короля Иерусалима Балдуина.

Правители-мусульмане имели численное преимущество, но они были разобщены и завидовали друг другу. От падения в хаос их защищал только союз между правителем Дамаска Тугтегином и представителями династии Артукидов. Таким образом, баланс был слегка смещен в пользу франков, а внешней силы, способной его нарушить, не существовало. Король Иерусалима Балдуин, вынужденный постоянно помнить о потенциальной угрозе со стороны Фатимидов, далеко не всегда мог вмешиваться в события, происходившие на севере. Султан Ирана из династии Сельдукидов после сокрушительного поражения в битве при Тель-Данифе прекратил попытки вернуть себе власть над Сирией. Внимание правителей наиболее влиятельных государств Анатолии: Византии и Сельджукидов из Рума — было сосредоточено друг на друге.

Даже в среде коренных христиан установилось равновесие. Армяне, жившие в Эдессе и Антиохии, лишились иллюзий и перестали быть преданными подданными франков. Однако к тому времени осталось всего несколько независимых армянских государств. Левон, князь из династии Рубенидов, правивший в горах Тавра, не возражал против перспективы сотрудничества с франками. Так, во время осады Азаза он привел отряд солдат на помощь антиохийскому князю Рожеру.

В яковитской церкви произошел раскол. Примерно в 1118 г. возглавлявший ее патриарх Афанасий, престол которого располагался в Антиохии, поссорился с эдесским митрополитом бар-Сабуни — они никак не могли договориться о том, кто получит право распоряжаться рядом священных книг, — и наложил на него интердикт. Бар-Сабуни, решивший насолить своему оппоненту, обратился за помощью к латинскому антиохийскому патриарху Бернару. Тот пригласил Афанасия на собор, который должен был состояться в католическом соборе и во время которого иереи, как он предполагал, решат спор. Афанасий возмутился.

Из-за ошибки переводчика Бернар решил, будто спор между двумя архиереями возник из-за долга, и заявил, что Афанасию следует простить должника. Патриарх, выслушав это решение, легитимность которого он не признавал, пришел в ярость. Афанасий запротестовал, и Бернар приказал наказать его. По совету своего друга Абд аль-Массиха, философа и православного христианина, Афанасий обратился с жалобой к Рожеру, которого во время собора не было в городе. Князь отругал Бернара за то, что тот вмешался в конфликт, не имевший к нему никакого отношения, и разрешил Афанасию уехать из Антиохии в некогда служивший ему домом монастырь Мар-Варсума, находившийся на территории, принадлежавшей Артукидам, обещавший Афанасию свое покровительство.

Патриарх отлучил бар-Сабуни от церкви и наложил интердикт на яковитскую церковь Эдессы. В итоге многие эдесские христиане-яковиты, лишенные возможности посещать службы в своих храмах, перешли в католичество. Установить мир не удавалось на протяжении многих лет — до самой смерти Афанасия.

Православные священнослужители Антиохии и Эдессы не питали особых симпатий к тому, что ими правят католики, но, в отличие от армян и яковитов, никогда не пытались заигрывать с мусульманами, а лишь мечтали о возвращении под крыло Византии. Однако из-за неприязни к ним армян и яковитов влияние приверженцев православия было сильно ограничено.

В то время как жившие в Эдессе франки вполне обоснованно опасались появления новой опасности на Востоке, для их антиохийских сородичей главным врагом оставалась Византия. Император Алексей не забыл о своих притязаниях на Антиохию. Он был готов смириться с существованием католического государства с центром в Иерусалиме, заплатил щедрый выкуп за франков, попавших в плен к Фатимидам в 1102 г. во время битвы при Рамле, и предоставил свои корабли крестоносцам в 1111 г., когда они стали осаждать Акру (хотя эта осада так и не увенчалась успехом). Король Балдуин, со своей стороны, всегда общался с императором вежливо и обходительно, но отказался заставлять Танкреда выполнять условия Девольского договора. Начиная с 1101 г., когда состоялся неудачный крестовый поход, отношения между франками и византийцами были более натянутыми из-за взаимных подозрений. К тому же в Константинополе не забыли о действиях, предпринятых папой Пасхалием в 1106 г. в защиту Боэмунда.

В то же время Алексей был слишком гибким политиком для того, чтобы позволять обидам влиять на его решения и действия. На протяжении 1111–1112 гг. он несколько раз вступал в переговоры с папой, используя при этом в качестве посредника аббата Монтекассино. Пообещав ликвидировать разногласия между римской и греческой церквями, он убедил власти Рима отдать ему (или его сыну) корону императора Запада и изъявил желание посетить Рим. Пасхалий, который в тот момент никак не мог наладить отношения с императором Генрихом V, был готов заплатить за поддержку со стороны византийцев довольно высокую цену. Однако войны с турками и проблемы со здоровьем не позволили Алексею претворить задуманное в жизнь.

В 1113 г. в Константинополь приехал архиепископ Милана Петр Гроссолан, чтобы обсудить дела церкви. Однако разгоревшийся между ним и никейским епископом Евстратием теологический спор не способствовал налаживанию отношений между католической и православной церквями. Вполне вероятно, что сам император Алексей не очень серьезно относился к своему грандиозному итальянскому проекту. Дружба с папой была нужна ему в первую очередь для того, чтобы помешать норманнам реализовать амбиции и повысить свой авторитет в глазах католиков, живших на Востоке.

Тем не менее византийцы мало что могли сделать, чтобы вернуть себе Антиохию. Договор, заключенный между императором и Боэмундом, существовал лишь на бумаге. Танкред не только пренебрег им, но и расширил территорию своих владений за счет Византии. Рожер продолжил политику Танкреда. Алексей надеялся, что графы Триполи станут проводниками его интересов в Сирии. Он даже отправил в Триполи деньги, которые планировал потратить на совместные действия. Но после смерти Бертрана его сын Понс заключил союз с правителем Антиохии. Это заставило Бутумита, византийского посла по особым поручениям в государствах франков, потребовать возврата денег, которые были переданы ему только после того, как он пригрозил лишить Триполи продовольствия, доставлявшегося в город с Кипра. Затем он решил вернуть Понсу драгоценности, подаренные Бертрану лично. Взамен Понс принес императору клятву верности, смысл которой, вероятно, сводился к непричинению вреда и которую до этого давал Боэмунд. На деньги, переданные Бутумитом, Константинополь закупил в Дамаске, Эдессе и Аравии коней для своего войска.