Стивен Рансимен - Основание Иерусалимского королевства. Главные этапы Первого крестового похода

Анна Комнина называет предводителя этой группы «графом Раулем» — по-гречески ὁ Ῥαοὺλ καλοὺμενος Κόμης, кто это был, неизвестно, так как он больше нигде не упоминается. Из того факта, что император посчитал необходимым для убедительности привести Готфрида на церемонию приведения к присяге, я делаю вывод, что они прибыли из Лотарингии, а не Франции, так как во втором случае было бы гораздо разумнее пригласить Гуго, чтобы произвести на них впечатление. Мы знаем, что Рено Тульский прибыл для участия в Крестовом походе под эгидой Готфрида. Альберт Аахенский с самого начала говорит о нем как об одном из спутников Готфрида, но принимать его свидетельство буквально излишне. Анна плохо запоминала франкские имена и порой называла графов не по именам, а по титулам, как в случае с Раймундом, которого она зовет «Исангел» (от Сен-Жиль). Но Рауль — имя, уже знакомое ей, так как она знала Рауля, посла Гвискара. Поэтому она могла сократить имя Рено де Туль до знакомой ей формы.

Известный как Ричард Принципат.

Боэмунд, вероятно, выбрал дорогу, которая шла по территории нынешней Албании, через Пермети и Корчу и повторяла северо-западный изгиб, прежде чем пересечь границу и уйти на юго-восток в Касторию.

О переговорах Раймунда с императором говорится у Раймунда Ажильского и в «Деяниях франков». Обе хроники согласны в том, что Раймунду не терпелось отомстить за поражение своей армии при Родосто и что лишь с трудом другие принцы уговорили его принести хоть какую-то присягу. Обе также согласны насчет условий принесенной им клятвы. Только Раймунд Ажильский приводит важную информацию о том, что граф был готов служить под началом лично императора Алексея. Я полагаю, что его мотивы легко объяснить завистью к Боэмунду. Анна Комнина, которую последующие события настроили в пользу Раймунда, ничего не говорит об этих переговорах, но всего лишь замечает, что ее отец любил и уважал «Исангела» — то есть графа Сен-Жильского — за его обходительность и честность. Она прибавляет, что Алексей вел долгие разговоры с графом, и цитирует его слова, когда он предостерегал императора от Боэмунда и обещал сотрудничать с византийцами. Я не вижу оснований считать, что она путает этот визит с другим, который Раймунд нанес Алексею в 1100 году; Альберт Аахенский, чьи сведения исходят от солдат Готфрида, соглашается, что Раймунд уехал из Константинополя в прекрасных отношениях с Алексеем, пробыв там две недели.

Проследить передвижения крестоносцев сложно. Армия Готфрида находилась в Пелеканоне с начала апреля, и там к ней присоединилось войско Боэмунда. Эти две армии, скорее всего, выступили вперед 29 или 30 апреля, войско Готфрида на три дня раньше Боэмунда, прежде чем туда прибыла армия Раймунда, чтобы не создавать толкучки в лагере. Армия Раймунда дожидалась его в Пелеканоне, пока он возвращался повидать императора.

«Деяния франков» рассказывают о марше Готфрида в Никею. Анна Комнина говорит, что часть армии добиралась по морю прямо от Пелеканона до Циветота. По сведениям Альберта Аахенского, Готфрид достиг «Руфинеля» в ту же ночь, после того как покинул лагерь (у Пелеканона), и остановился там, где получил сообщение от Раймунда из Константинополя, и там же к нему присоединился Петр Пустынник. Под «Руфинелем» он, видимо, понимает Никомедию, которая находится в дне пути от Пелеканона. О прибытии Раймунда 16 мая сообщают «Деяния франков», как и о прибытии северных французов, а также Фульхерий Шартрский, который приводит конкретную дату.

Анна Комнина намекает, что у ее отца были свои мотивы, когда он наконец прислал корабли на озеро, и говорит, что одновременно он отправил на помощь латинянам на суше войска под началом Татикия и Циты.

Анна Комнина приводит подробное описание сдачи города и честно признает, что византийцы обманули крестоносцев. Западные источники просто говорят, что Никея сдалась императору.

Раймунд Ажильский говорит, что император обещал рыцарям всю добычу, взятую в Никее, и обязался построить там латинский монастырь и гостиницу для паломников, и причиной ссоры было то, что он не выполнил обещанного. Однако Фульхерий Шартрский, Ансельм Рибмонский и Этьен Блуаский говорят о его необычайной щедрости, а последний утверждает, что на самом деле император раздал между принцами лучшую долю добычи, а еду — между небогатыми крестоносцами; и даже в «Деяниях франков» говорится, что он щедро одарил неимущих франков. Анна Комнина рассказывает о второй присяге. Груссе, Histoire des Croisades, без всяких причин предполагает, что Танкред и тогда отказался приносить присягу, и даже Шаландон, Essai sur le Règne d’Alexis Comnène, приходит к выводу, что этого не могло быть, потому что впоследствии Алексей фактически ни разу не обвинил его в нарушении клятвы. Но рассказ Анны ясен и убедителен. С другой стороны, версия этого эпизода у Рауля Канского явно вымышлена и представляет дело так, будто придуманное Танкредом было в действительности. Ансельм признает, что некоторые сеньоры были недовольны императором. Альберт Аахенский сообщает о раздаче даров Алексеем во время осады.

Автор «Деяний франков» заявляет, что император по-доброму отнесся к пленникам только ради того, чтобы раздразнить крестоносцев.

Дорилей, который и дал название этой битве, находился примерно в 2 милях (около 3 км) на северо-запад от современного Эскишехира. Точное место битвы до сих пор вызывает споры. Анна называет его «дорилейской равниной», крестоносцы в своем письме к Урбану — «долиной Доротиллы», вероятно, это означает Дорилей; Раймунд Ажильский — Campus Floridus, а Альберт Аахенский — «долиной Декоргани, коя ныне зовется Озеллис». Хагенмайер, Chronologie de la Première Croisade, считает, что крестоносцы не могли дойти до самого Дорилея раньше ночи 30 июня, так как до него 22 часа пути от Левки. Он помещает место битвы возле современного «Босузука» (он имеет в виду Бозююк) или Инёню. Но прямая византийская дорога шла мимо обоих этих мест и шла через Сёгют и выходила на равнину примерно в 8 милях (13 км) северо-западнее Дорилея. Тюрки атаковали внезапно. Следовательно, они должны были прятаться в холмах, притом что Адемар тоже воспользовался холмами, чтобы застать тюрок врасплох, напав на них с тыла. Перед тем как дорога входит на равнину, горы там слишком крутые, чтобы на них можно было производить подобные маневры. Но равнина Сары-су, греческого Бафиса, в которую ведет дорога, отделена от долины Порсука, греческого Тимбриса, низкой грядой холмов, которые легко перейти и которые пролегают до места слияние рек чуть выше Дорилея. Если крестоносцы разбили лагерь в долине Сары-су, тюрки могли нанести неожиданный удар из долины Порсука, а наблюдательный пост на высотах Караджашехир, чуть южнее Порсука, позволил бы им следить за передвижениями крестоносцев. Вероятно, Адемар также вошел в долину Порсука, чтобы ударить по тюркам с тыла. Я лично побывал в этих местах и прихожу к выводу, что битва произошла на равнине Сары-су, где в нее входит прямая дорога из Левки. Чтобы добраться до этого места, передовым отрядам понадобилось бы пройти около 85 миль (137 км) за четыре дня, так как они вышли из Никеи утром 26 июня, но, по всей видимости, задержались на день в Левке. Арьергард вышел из Никеи два дня спустя, но, скорее всего, не задерживался в Левке. Форсированным маршем он смог догнать авангард в полдень дня битвы. Командиры арьергарда, так как они ехали верхом, вероятнее всего, смогли добраться до Левки и посоветоваться с соратниками еще до того, как подошла их пехота.