Борис Костюковский - И нет счастливее судьбы: Повесть о Я. М. Свердлове

— Как ты думаешь, Кадя, квартира наша сейчас вполне надёжна, чтобы укрыть хорошего человека? — спросил однажды Свердлов. — Ты ведь у нас опытный конспиратор, да и дома бываешь всё же больше меня.

— Если нужно, укроем, можешь не сомневаться.

Она уже поняла, для кого нужна их квартира. Но спрашивать не стала. Яков поведал сам:

— Будь наготове. На днях возвращается в Петроград Ленин. Возможно, придёт к нам.

Она ждала, готовилась, пока Яков Михайлович не сказал:

— Всё в порядке. Владимир Ильич — в Питере. Наша квартира не потребовалась. Нашлась более удобная.

Ленин жил в те дни у Маргариты Васильевны Фофановой. Свердлов связался с ним через Надежду Константиновну и секретаря Выборгского райкома Егорову. Дом по Сердобольской улице — почти у самого полотна Финляндской железной дороги, на окраине Питера. ЦК решил, что здесь безопаснее, чем в центре, а в случае чего — удобнее уйти...

Отсюда Владимиру Ильичу нужно было добраться до набережной реки Карповки. В большом сером доме на Петроградской стороне, на квартире большевички Галины Константиновны Флаксерман-Сухановой 10 октября состоится заседание ЦК.

В тот день на заседании Центрального Комитета РСДРП(б) присутствовали Ленин, Бубнов, Дзержинский, Зиновьев, Каменев, Коллонтай, Сталин, Троцкий, Свердлов, Сокольников, Урицкий, Ломов (Оппоков).

Председатель — Свердлов.

Яков Михайлович стоял у большого стола, за которым сидели члены ЦК. Окна были завешены. Кое-кто расположился на диване, и висевшая над столом большая лампа под абажуром едва освещала лица.

В повестке дня заседания несколько вопросов. Они сформулированы сухо, коротко — телеграфным языком: 1) Румынский фронт; 2) литовцы; 3) Минск и Северный фронт; 4) текущий момент...

Свердлову выпала не простая задача: он докладывает по всем этим вопросам, кроме текущего момента. А «текущий момент», так скромно обозначенный в повестке дня, — наиважнейший сегодня. Готовясь к заседанию, Ленин сказал Свердлову:

— Я предвижу нелёгкий разговор. Поэтому, Яков Михайлович, насколько это возможно, необходимо восстановить картину всего, что делается на фронтах и в России, а потом уже приступить к текущему моменту. То бишь к вопросу о вооружённом восстании.

Восстановить картину... Как это не просто! Вот, например, «Минск и Северный фронт».

— В Питер приезжали представители некоторых армий Северного фронта, — говорит Свердлов, — они утверждали, что на этом фронте затевается какая-то тёмная история с отходом войск вглубь. Из Минска сообщают, что там готовится новая корниловщина. В отдельных частях ведётся агитация против нас. На фронте же настроение за большевиков. Есть уверенность, что солдаты пойдут за нами против Керенского. Возможен захват штаба в Минске и разоружение всего кольца войск вокруг него силами местного гарнизона...

Так шаг за шагом Свердлов «восстанавливает картину» и с Румынским, и с Западным фронтами, информирует о положении дел во всей России.

Хотя многое из того, о чём говорил Свердлов Ленину, было известно, он слушал очень внимательно. Картина, если и неполная, всё же была представлена членам ЦК.

Владимиру Ильичу в своём выступлении даже не потребовалось упоминать «текущий момент». И без того было ясно, о чём идёт речь. Он сразу же сказал прямо, без обиняков, что с сентября месяца замечается какое-то равнодушие к вооружённому восстанию.

А если серьёзно говорить о захвате власти Советами, то такое равнодушие недопустимо. Не упущено ли время?

Он задал этот вопрос, разом оглядел членов ЦК и проговорил, выделяя каждое слово:

— Тем не менее вопрос стоит очень остро и решительный момент близок.

— Чем же, Владимир Ильич, вы объясняете равнодушие масс? — спросил Каменев.

Ленин быстро ответил:

— Только тем, что массы утомились от слов и резолюций.

— Очень справедливо, — поддержал Дзержинский.

— Справедливо и то, — продолжал Ленин, — что большинство сейчас за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти. Аграрное движение тоже идёт в эту сторону... Лозунг перехода всей земли стал общим лозунгом крестьян.

В заключение сказал:

— Что же, политическая обстановка, таким образом, готова. Теперь надо говорить о технической стороне. В этом всё дело.

Была принята резолюция, предложенная Лениным. Она заканчивалась словами: «Признавая... что вооружённое восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы...»

За ленинскую резолюцию высказались десять человек, против двое — Зиновьев и Каменев.

Свердлов, выполняя решение ЦК, уже на следующий день разослал эту резолюцию по районам Питера. Получил её и Нарвский райком. На Путиловском заводе, который большевики называли одной из крепостей революции, состоялся митинг. И уже первый пункт его постановления гласил: «Мы, рабочие Путиловского завода, требуем передачи всей власти Совету рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

Митинг потребовал перемирия на всех фронтах, передачи земель крестьянским комитетам, немедленного созыва Всероссийского съезда Советов. Требуем, требуем, требуем... Это был рабочий ультиматум. Это были лозунги большевиков.

Такие же митинги прошли и на других крупных заводах столицы. И на каждом из них — боевые, решительные резолюции.

16 октября было созвано расширенное заседание ЦК. На нём присутствовали члены Петроградского комитета, Военной организации, Петросовета, фабзавкомов. Председательствовал опять Свердлов. У него было основание для беспокойства: после заседания ЦК 10 октября Каменев и Зиновьев принесли ему письмо со своими возражениями против начала восстания. Но это было не просто письмо в ЦК — оно адресовалось Петроградскому, Московскому — городскому и областному — комитетам партии, исполкому Петроградского Совета, большевистской фракции ВЦИК, большевистской фракции Северной области. По сути дела, они решили действовать через голову Центрального Комитета, бросили ему прямой вызов, искали в организациях союзников помимо ЦК.

Тут уж сомнений быть не могло: эти двое решили идти напролом.

Позиция внешне кое для кого могла выглядеть безобидно: Каменев и Зиновьев настаивали-де только на том, чтобы не начинать вооружённого восстания до 20 октября. Всего десять дней! Вот если соберётся съезд Советов, то пусть он обождёт Учредительного собрания, где большевики, возможно, могут оказаться вместе с левыми эсерами в большинстве. И тогда...

А между тем красногвардейцы, революционные части Северного и Западного фронтов, корабли Балтийского флота готовы поддержать выступления рабочих. Они ждут начала восстания.