Сергей Алексеев - Возвращение Каина (Сердцевина)

— А как жить? — спросил он у всех. — Даже церковь сделали политической игрушкой. С каким сознанием мне жить, если даже патриарх — клятвопреступник? Он же заявил — кто первый начнет стрелять возле Белого дома, того он предаст анафеме. Слово Святейшего!.. Правительство стало первым, а где же анафема ему? Где патриарший гнев?..

— Все равно оружия не получишь! — отрезал Николай. — Уходи.

— Так, — промолвил Олег. — Выходит, мне вообще места нет в этом мире? Опять я не вписываюсь ни в какую систему… Что же, пойду за Кириллом.

Аристарх Павлович обнял его, прижал голову к плечу:

— Ты что? Дурачок… Ну что ты вскипел? Места тебе нет… И хорошо, что ни в одной системе нет тебе места. А было бы? Какая ты тогда личность? Какой боярин? Бо ярый муж…

— Слушай, Олег, — спохватился Николай. — Возле дома часовня была, под открытым небом. Крест деревянный стоял, иконы в полиэтилене. Там священник служил, красивый человек, по говору — украинец, отец Виктор. Его сразу же убили, в первые минуты, намотали на гусеницы… И крест с иконами из КПВТ… расстреляли. А потом все БТРами разутюжили… Пойди поставь снова крест, ты же верующий. Ставили же раньше храмы на крови. В Питере стоит, где царя убили… Поставь и молись за нас.

— Плохой я молельник, — признался Олег. — Если душа к оружию тянется — не к Богу…

— Какой есть, — согласился Аристарх Павлович. — Где нам других искать?.. Вот на это дело я тебя благословлю.

— Мы Кирилла поищем, — заверил Николай. — Лес сейчас пустой, грибников нет. Заодно места разведаем… Вот уж никогда не думал, что придется искать человека, который стрелял в меня.

— Что же мне делать? — неведомо у кого спросил Олег.

— Пока ищи брата, — сказал Аристарх Павлович. — Ты все-таки ходил здесь, дороги знаешь. Я обойду Дендрарий и бор за озером.

— Да не об этом я, — Олег покачал головой. — Что потом искать? Кого и где?.. Как там Аннушка?

— Видел же вчера — нос заострился, не ест, не пьет, — Аристарх Павлович собрался уходить. — Лежит и читает книги бабушки Полины. О Кирилле еще не знает. И упаси Бог кому сказать, пока не найдем.

Он поднялся по вентиляционной шахте, вдохнул свежего холодного воздуха. Николай устроился на своем посту — между досок, покрытых мхом и листьями, едва заметна была его голова в камуфляжной кепке.

— Вы бы днем отсыпались, — предложил ему Аристарх Павлович. — Что здесь стоять, мерзнуть.

— Знаешь, отец, после Белого дома у меня боязнь замкнутого пространства, — смущенно признался Николай. — Не могу долго в стенах. Я и сплю здесь стоя…

Вечером того же дня приехала Вера. С порога Аристарх Павлович заметил — что-то подломилось в ней. Она делала вид, что по-прежнему боевая, деятельная и неунывающая, но это был только вид. Один на один Аристарх Павлович рассказал ей все без утайки, в том числе и об офицерах, которые скрываются на аэродроме, об Олеге и о своих подозрениях в отношении Кирилла и пропавшего кольта. Вера лишь мрачнела, съеживалась и неожиданно становилась беспомощной, слабой и потому женственной.

— Я устала, — вдруг сказала она. — Ничего не соображаю. Мне нужно поспать, с ног валюсь…

А утром Аристарх Павлович не узнал ее. Вера вновь была решительной, смелой и независимой. Она успела сделать высокую, красивую прическу, сменила бордовый костюм на строгий черный, движения стали резкими, а мысль стремительной.

— Сделаем так, отец. Вместе пойдем на аэродром к боевикам, Олега вернем домой, а этим предложим сложить оружие и явиться с повинной, — заявила она. — Потом организуем поиск Кирилла, привлечем комендатуру и милицию. Откуда у Кирилла пистолет — ты не знаешь.

— Знаю, — терпеливо сказал Аристарх Павлович. — Кольт мой, незаконно хранил…

— Аристарх Павлович!.. Доверься моему опыту, — сощурившись, проговорила она. — Вот посмотришь, никто не пострадает. Все обойдется.

— Обойдется только для тебя, Вера. Тебе простят мятежного брата, и больше не будет неприятностей. Для остальных — трагедия…

— Только не нужно преувеличивать! — недовольно заметила она. — Трагедия!.. Отсидят по году — по амнистии выйдут. Амнистия будет.

— А за что им сидеть? За что с повинной являться? — не сдержался Аристарх Павлович. — За то, что с оружием в руках защищали закон?.. Ничего не понимаю! Дурдом! Ты же юрист, Вера! Когда ты мне по телефону брякнула — закон никому не нужен, — я действительно поверил в диктатуру.

— Никакой диктатуры нет, это красная пропаганда!

— И закона нет!

— Уголовный есть!

— Ну, уголовный и при диктатуре есть! Причем такой уголовный!..

— Аристарх Павлович, давай не будем, — примирительно сказала Вера. — Ты же все понимаешь: фашисты пытались взять власть. И не будем.

— Алеша тоже фашист?

Она помолчала, бросила вскользь:

— Какой из Алеши фашист? Неудачник…

— Вот как? — покачал головой Аристарх Павлович. — А мне кажется, удачник. Дважды горел — выжил. В войне выжил, дома погиб. Потому что там он воевал, а здесь его убивали. Родной брат… Но он ведь тоже не фашист, правда?

— Кошмар какой-то, — призналась она. — Что ты предлагаешь?

— Ты же решила, что делать, самый разумный путь, — согласился он. — Я пойду с тобой… Попробуй уговорить их сложить оружие, но не оскорбляй их, не предлагай им повинную. Если найдешь такие слова — убедишь. У меня слов нет… Но если обманешь их — смотри, Вера, не отмоешься, не отмолишь. Кирилл вон не выдержал, не смог. Тебе еще хуже будет. Кирилл не видел, в кого стрелял, а ты будешь знать, в глаза им смотреть. Потом в глаза их жен и детей… И сомневаюсь, поймет ли тебя Олег. Гляди, Вера, он — Ерашов, он боярин. Я как-то раньше не замечал, думал, тюха… А он самый бо ярый из всех Ерашовых.

Она помедлила, что-то взвесила про себя, заключила решительно:

— Идем!

— И еще, Вера, — Аристарх Павлович посмотрел ей в глаза. — Запомни: если Кирилл застрелился из моего кольта — я должен признаться, что он мой.

— Вот это — полная глупость! — отрезала Вера. — На нем что, написано, что твой? Отпечатки пальцев — ерунда! Ты мог его брать у Кирилла посмотреть…

— Да не в отпечатках дело! — крикнул Аристарх Павлович. — Как ты не понимаешь?.. Я не боярин, я мужик по крови. Но я — мужик! Подумай, Вера. Ты ведь не только юрист. Ты — боярыня, столбовая дворянка.

— Вспомнил, — отмахнулась она. — Кому это надо?

— Тебе.

— Эх, Аристарх Павлович, — вздохнула она. — Знаешь, что мне надо? Выйти замуж за хорошего человека, дочку родить… Иногда проснусь утром — за стеной ребенок плачет. А у меня в груди заболит, будто молоко прибывает. Может, это сердце болит? Я ведь не знаю, как прибывает молоко… — Она встряхнулась, встала. — Ну что, пойдем, отец? Тяни не тяни — идти нужно. Поверят ли они мне?..