Борис Островский - Лазарев

Ведя торговые переговоры, Лазарев добился важных для компании льгот. Русские могли отныне торговать и вести в Перу обмен товарами повсюду, на тех же правах, что и испанские подданные, то есть без всяких дополнительных обложений. Перуанцы очень хотели торговать с русскими, почему и пошли на все возможные уступки.

Пребывание «Суворова» в Перу подходило к концу. Корабль был приведен в полный порядок. По замечанию Унковского, «Суворов» красовался теперь модным щеголем.

Перед самым уходом Лазареву вручили от вице-короля письмо, адресованное императору Александру I, в котором выражалось пожелание установить политические и торговые отношения между Россией и Перу, а ему самому подарили «разные вещи из истории древних инков, как сокровища дорогие».

Понемногу Лазарев собрал прекрасную этнографическую коллекцию, впоследствии переданную им в различные русские музеи. Здесь были всевозможные предметы культуры, культа и обихода: изделия из раковин; образцы оружия - луки, стрелы и копья, различные украшения и плетения; алеутская байдарка; скальпированные черепа индейцев; высушенная голова инка и многое другое.

Путь «Суворова» на родину лежал вокруг мыса Горн, знаменитого своими бурями. В непогоду моряки были особенно озабочены судьбой четвероногих пассажиров Вот что заносит в свой дневник Унковский- «Наши кордильерские ламы во время шторма хорошо держались, иногда лежали, а иногда стояли, упираясь на бруски своими длинными ногами, а одна из них даже родила маленького…»

В открытом море суворовцы встретили английский корабль «Нептун», шедший в Индию. Это было первое судно, встреченное суворовцами за шестьдесят семь дней пути. Невольно потянуло моряков обоих кораблей обменяться живым словом, узнать новости. Когда на «Нептуне» узнали о ламах на «Суворове», удивлению не было границ. Англичане и англичанки приезжали на корабль любоваться чудными животными, так хорошо выдержавшими продолжительный морской поход из жаркого пояса к холодному и несколько штормов.

Еще большую сенсацию произвели ламы в России, куда после почти трехлетнего отсутствия «Суворов» прибыл 15 июля 1816 года. Ими заинтересовались и члены императорского дома. Во главе с Александром I царская семья приехала в Петергоф смотреть «невиданных зверей». Императрица кормила их белым хлебом. Тут же суетился раздушенный и напомаженный морской министр Жан Франсуа маркиз де Траверсе, или попросту Иван Иванович.

А в стороне смиренно стояли Лазарев с Унковским. Царь отнесся к ним с полным безразличием. Их приняли не как моряков-победителей, выполнивших труднейший, полный опасностей и риска поход через три океана, не как ученых-исследователей, обогативших науку ценными открытиями, а скорее как конюхов, приставленных наблюдать за редкостными животными. Ни одного приветливого слова они не услышали ни от царя, ни от царицы, ни одного вопроса не задали они им.

«Грустно и досадно было нам такое невнимание, - писал Унковский, - но вспомнив, что мы уже исполнили такой славный и еще редко совершаемый русскими мореплавателями подвиг, и, будучи в душе довольны сами собой, мы не нуждались ни в чьей похвале, скромно сознавая свое достоинство и не домогаясь никаких наград. В эту пору нашей молодости все мысли настроены были к одному честному исполнению долга и обязанности, на нас возлагаемой. Любовь товарищей и полное уважение к нам было лучшей нам наградой»

Домой моряки возвращались в сильнейший шторм. Парусный катер под умелой рукой Лазарева вмиг домчал их до Кронштадта. Не без иронии замечает Унковский - «Нам казалось, что лучше быть дома у своего скромного и теплого очага, нежели в гостях у холодных и неприветливых хозяев».

Лазарева с Унковским ожидало и другое разочарование. Директор Российско-Американской компании бессовестно обманул их, не уплатив обещанных наградных в случае успешного завершения плавания. Мотивом отказа выставлялось отсутствие в договоре соответствующего пункта. «Обещать можно все что угодно, - цинично пояснили им в правлении компании, - а доколе нет письменного о сем свидетельства, выполнение обещанного не обязательно».

- Ну их и дьяволу со всеми их наградами! - бросил в сердцах Лазарев, выходя из правления. - Не им, стервецам, служу, а стране, народу.

…Не зря им снилась Антарктида,

Еще безвестный материк.

И по незримым зыбким тропам, Тая в себе немой восторг,

Прорвались к ледяным широтам.

Два шлюпа-

«Мирный» и «Восток».

Вячеслав Кузнецов

Еще древнегреческие мыслители более 2000 лет назад полагали, что земля - шар и на юге суша преобладает над водой. Великий географ древности Птолемей не только отстаивал это мнение, но и утверждал, что южный материк заселен живыми существами, которых он называл антиподами. Его влияние как географа было настолько велико, что на картах вплоть до конца XVIII века изображали огромный южный материк, местами достигающий чуть ли не тропиков. Речь шла о той, по выражению Лазарева, «матерой на юге земле, существование коей сидевшие в своих креслах филозофы полагали необходимой для равновесия земного шара».

Доказать существование этой никем не виданной великой страны было мечтой, долгие века владевшей географами и путешественниками.

Разыскивая гипотетический южный материк, голландцы в 1606 году открыли Австралию. Крупнейшее географическое событие не было оценено современниками. После поверхностного обзора побережий Австралия, или, как ее называли тогда, Новая Голландия, долгое время не посещалась мореплавателями. Только спустя 36 лет голландец Ван-Димен отправил к ее берегам предприимчивого моряка Абеля Тасмана, чтобы удостовериться, остров ли Австралия или начало Антарктического материка. Тасман открыл южнее Австралии остров, названный им в честь своего патрона Вандименовой Землей. Плывя далее к югу, он не обнаружил признаков суши, а потому и решил, что в крайних южных широтах материка не существует

Таков был первый этап наступления на неведомый южный материк.

В 1772 году предпринял экспедицию в Антарктику известный английский мореплаватель Джемс Кук. Экспедиция отправилась на двух кораблях - «Резолюшен» и «Адвенчур». На первом корабле командиром был Кук, вторым командовал капитан Фюрно. Во время плавания корабли не раз теряли друг друга, а в середине плавания на обратном пути к Новой Зеландии, разлученные штормом, уже не смогли встретиться, и каждый вернулся обратно в Англию самостоятельно.