Борис Островский - Лазарев

Тяжело дыша, бледные, в испачканной одежде, добрались моряки до лагеря. До конца жизни Михаил Петрович помнил экскурсию на остров Святого Ангела.

На другой день Лазарев рассказал о случае с медведем коменданту города. Тот был поражен.

- Безоружный человек, повстречав в ваших лесах медведя, всегда становится его жертвой, и через несколько дней находят его обглоданные кости, - заметил он Лазареву. - О наших хищных медведях и их проделках существуют легенды. Русские очень храбрый и ловкий народ!

Шестьдесят семь дней добирался «Суворов» из Сан-Франциско до перуанского порта Кальяо. Это был первый случай посещения русским кораблем Перу. Событие привлекло общее внимание горожан. Перуанцы приезжали в Кальяо - посмотреть на русских моряков и на их корабль. Вице-король Перу Яригласил Лазарева с офицерами во дворец на обед. Знатные и зажиточные представители здешнего общества наперерыв. Приглашали к себе моряков.

Суворовцам нравилось здесь. Город был, правда, грязный, запущенный, и природа не отличалась красотой, но здешний народ, живой и гостеприимный, располагал к себе и внушал доверие.

Главное в Перу - это древности. «Сама древность дышит Здесь на каждом шагу», - заметил как-то Лазарев, большой любитель археологии. Он нашел здесь непочатый край неразработанного научного материала, о котором в России в то время и понятия не имели. Как ни старались испанские завоеватели уничтожить всякое воспоминание о культуре инков, здесь много еще осталось от памятников их времен. Сохранились также пережитки верований у местного населения.

Лейтенант Увковский подметил у современных перуанцев пережиток культа солнца. «При закате солнца тут все смолкает и весь католический мир Лимы благоговейно провожает светило с точно таким же приветствием, как и встречает утренний восход его. Европейцы и испанские креолы заимствовали это от прежних обитателей страны - перуанцев, поклонявшихся солнцу».

Русские моряки наблюдали дважды землетрясение. Совершенно неожиданно, проходя по главной улице Лимы, они явственно почувствовали колебания почвы под ногами. Казалось, что за первым колебанием почвы последует другое с амплитудой большего размаха, и все вокруг повалится. Из домов стали выбегать встревоженные люди; они поспешно выносили пожитки и складывали посреди улицы. Женщины, некоторые со свечами в руках, опустившись на колени, что-то причитая, молились. Постоянная угроза гибельной катастрофы приучила их к бивачному образу жизни, и громоздких, тяжелых вещей они не заводили.

От отцов и дедов они наслышались об ужасах великого землетрясения 1747 года, когда город Кальяо в несколько мгновений исчез с лица земли, буквально провалился в ее недра. На месте же города образовался пролив, и поныне отделяющий остров Лоренцо от материка.

Лазарев очень заинтересовался этой катастрофой. Среди местных жителей он разыскал одного старика очевидца, посвятившего его в подробности необычайной трагедии. Он съездил с Лазаревым в окрестности старого Кальяо, где сохранились до сих пор остатки кирпичей от поваленных домов, торчавшие из земли крыши, вершины башен. Словоохотливый старик был человек религиозный, грозные явления природы, обрушивающиеся на человеческие головы, он объяснял гневом и карой божьей. Лазареву любопытно было узнать, как старик объясняет ужасную катастрофу Кальяо, поглотившую столько жизней.

- Жители Кальяо, - отвечал старики - подобно библейским городам Содому и Гоморре, запятнали себя безверием, пьянством, развратом. Город провалился ночью, во время их очередной оргии, в тот самый момент, когда они, «раздевшись донага, предавались неистовым пляскам без всякой меры».

В Перу уже давно шла политическая борьба за национальную независимость страны. Североамериканская, а за ней и Великая французская революция с последовавшими за ней наполеоновскими войнами значительно усилили это брожение, что привело к открытому восстанию против испанских притеснителей. Началась успешная борьба повстанческих отрядов с королевскими войсками

Эта-то борьба и застала «Суворова» в Кальяо. Сюда подошли повстанческие суда и стали обстреливать крепость и стоявшие на рейде королевские корабли. Положение «Суворова», через которого со свистом перелетали ядра, было далеко небезопасно. Его могли принять за вражеский корабль и по-своему разделаться с ним. Особенно тревожно было по ночам - поминутно сверкали огни орудий, с грохотом рвались снаряды, слышны были голоса и крики. Никто не спал в эти часы на корабле, приведенном в боевую готовность 1 [1 В 1821 году была торжественно провозглашена независимость Перу, а генерал Сан Мартин избран первым президентом республики].

Лазарев очень любил животных. Если было бы возможно, он привез бы в Россию представителей фауны всех посещенных им стран. На корабле уже находились две огромные черепахи с Галапагосских островов, множество попугаев и других птиц, оглашавших палубы «Суворова» пением, криком и хохотом. Лазарев обратил внимание на верблюдов Нового Света - лам, которых перуанцы пасли огромными стадами на высоких равнинах. Уже много было попыток доставить этих выносливых, нетребовательных животных в Европу. Но успеха они не имели: животные погибали в дороге.

Лазарев решил во что бы то ни стало доставить лам в Россию, где и акклиматизировать их как полезнейших животных. Он устроил на корабле клетки с парусиновым тентом для защиты животных от зноя. Чтобы во время качки животные не страдали от ушибов, он обложил клетки сеном и для ухода за ними приставил матросов. Они наблюдали за чистотой и часто меняли воду, причем каждому животному полагалась своя посуда. Все эти тщательно продуманные меры и позволили благополучно доставить в Европу девять лам и по экземпляру родственных им альпака и вигонь.

20 января на «Суворове» был печальный день. Скончался от чахотки один из лучших матросов, всеми уважаемый Степан Хромов. Лазарев, очень опечаленный этой смертью, распорядился организовать торжественные похороны на местном кладбище, впервые приютившем останки русского человека. Во время похорон впереди медленно шли семь католических ксендзов, за ними товарищи покойного несли гроб, покрытый русским флагом, следом шли во главе с Лазаревым офицеры в парадной форме и со свечами в руках. Встречные прохожие с недоумением наблюдали эту процессию. Они были и удивлены и вместе восхищены: простому матросу и такие почести. Многие любопытные присоединялись к процессии; толпа все росла и достигла нескольких сот человек. Под звуки ружейного салюта тело Хромова опустили в могилу. На корабле устроили поминки. Пригласили на них и всех семерых падре, получивших за службу 28 талеров. Перебирая в руках четки, один из них заявил, что «такое щедрое вознаграждение за погребение простого человека никогда не изгладится из их памяти».