Борис Островский - Лазарев

Быстро темнело, налегла, по выражению одного из моряков, «густая мрачность».

17 ноября «Суворов» отдал якорь у берега острова Ситха. Здесь находился Ново Архангельский порт с крепостью - резиденция главного правителя Русской Америки, статского советника и кавалера А. А. Баранова. Крепость встретила «Суворова» орудийным салютом. Для здешних жителей приход русского корабля, да еще в такое позднее время, - большое событие. Лазарев отправился к Баранову с докладом. Тот радушно его принял и на другой же день пригласил офицеров «Суворова» на обед. Своей роскошью, обилием, качеством вин, тонкостью кулинарии прием американского резидента поразил моряков. В продолжение всего обеда играл собственный Баранова оркестр.

Бывший каргопольский купец Александр Андреевич Баранов благодаря природному уму, энергии, организаторским способностям и широкому размаху достиг очень многого в управлении русскими колониями в Америке Он неутомимо расчищал места для новых русских поселений. На случай нападения американцев сооружал форты и крепости, для постройки небольших кораблей оборудовал судостроительную верфь, снаряжал экспедиции для обследования никому не принадлежавших острсвов и присоединял их к русским владениям. Баранов вел также энергичную борьбу с американскими авантюристами и контрабандистами, за бесценок или спирт выменивавших у алеутов дорогие меха. Но действия его менее всего диктовались гуманными целями. Баранов защищал туземцев от американцев, чтобы сильнее подчинить их себе Алеуты выполняли в колониях все работы. Их часто отрывали от семей, перевозя за сотни километров. Во время таких переездов открытым морем на беспалубных байдарах алеуты погибали сотнями. Российско-Американская компания во главе с Барановым, по словам писателя и этнографа С. С. Шашкова, «обратила алеутов в полных своих рабов и довела их до крайней нищеты и нравственного отупения».

Бесчеловечно поступали с алеутами и командиры компанейских судов. Прибыв на остров для промысла зверя, они грабили алеутов, насильно заставляли их работать на себя без всякой оплаты, жен их брали себе в наложницы. Не лучше обстояло и с «добровольным» обращением алеутов в христианство.

За время своего пребывания в Русской Америке Лазарев имел немало столкновений с Барановым Не встречавший ни в ком возражений, шестидесятивосьмилетний старик впервые столкнулся с человеком, который не только не робел перед ним, но и позволял себе спорить и не соглашаться. И человек этот был не какой-нибудь вельможа или адмирал, а его подчиненный, двадцатишестилетний лейтенант, годный ему во внуки! Но в последнем чувствовалась такая сила убеждения и воли, доводы его были настолько основательны, что Баранов на время приумолк.

Наступал декабрь. Корабль был разгружен, и товары аккуратно сложены в компанейские склады Ремонтные работы на «Суворове» близились к концу. Заканчивал Лазарев и изучение побережья. Команда, офицеры могли теперь спокойно отдохнуть. Зимовали моряки на корабле, подходящего помещения для них на берегу не оказалось.

Как ни старался Лазарев в долгие зимние вечера развлекать матросов, к концу зимовки всех потянуло на простор, в море… И Лазарев предложил Баранову отправить корабль «куда ему заблагорассудится с пользой для компании». Лазарев имел в виду, конечно, торговые, компанейские дела. Но Баранов отказал, ссылаясь на скорое начало сельдяного лова, когда сюда соберутся партии «диких американцев», за которыми надо следить в оба, и оставлять поселок беззащитным на это время опасно.

В середине марта стали подходить к берегам косяки сельди для икрометания, а следом за ними появились и промышленники. Прежде чем приступить к лову, все они являлись к Баранову, причем приносили подарки, «состоящие из разных дорогих мехов». Сельдь появлялась здесь в таком огромном количестве, что ее можно было черпать ведрами.

Зима прошла хорошо, но без несчастья не обошлось. В апреле сильно занедужил матрос Петро Рыжков. Оказалось, еще в Кронштадте он заболел чахоткой, но на осмотре перед плаванием скрыл болезнь, надеясь, что свежий морской воздух его излечит. Но сырой нездоровый климат Русской Америки сломил его окончательно. Промучившись несколько недель, он умер и был погребен на местном кладбище «с приличной почестью». Восьмимесячное пребывание в дикой, покрытой снегами стране с ее «убиенными гаванями» и «пропащими заливами» порядком наскучило, а потому моряки очень обрадовались, когда Баранов, наконец, решил отправить «Суворова» на Уналашку1 и Прибыловы острова с товарами для обмена их на ценные меха. Лазарев блестяще выполнил этот «коммерческий» рейс. Через месяц он вернулся обратно. Даже Баранов остался доволен этим плаванием и обещал исхлопотать всему экипажу «Суворова» денежную награду. Но обещание его так и осталось обещанием.

Вернувшись в Ново-Архангельск, Лазарев все свободное время отдавал гидрографическим и картографическим работам. Все новые и новые дополнения и уточнения вносил он в несовершенные карты здешнего побережья, изучал его рельеф, определял с удивительной точностью высоты ближайших гор. Вместе с офицерами, матросами и алеутами совершал он длительные походы на шлюпках, разыскивая удобные, хорошо защищенные якорные стоянки и определял местоположение приметных с моря пунктов. А по вечерам Михаил Петрович часто мастерил деревянные модели разных корабликов и лодочек, которые встречал у туземных жителей.

Моряки готовились к походу на родину. Все дела были закончены. Трюмы тщательно загружены шкурами морских котиков, песцов, лисиц, медведей и речных бобров. Погрузили также партию моржовых клыков и китового уса. Груза набралось общей стоимостью на два миллиона рублей. И вдруг Баранов зовет к себе Лазарева и в самой категорической форме приказывает ему на следующее утро отправиться куда-то в поход, на неходовых путях производить промеры. Вся вздорность и Неопределенность этого похода была настолько очевидна, а риск для целости корабля с ценным товаром так велик, что Лазарев наотрез отказался выполнить распоряжение. Никакие угрозы не помогли.

Вернувшись на корабль, Лазарев приказал немедленно готовиться к походу на родину. Баранов же приказал привести в порядок крепостные орудия и установить круглосуточное дежурство бомбардиров.

Наутро 25 июля 1814 года «Суворов» навсегда покидал берега Русской Америки. Настроение на корабле было праздничное, веселое. Всем опостылело «мрачное убожество» здешней природы, как выразился один из моряков.

Но что это? На крепостной стене блеснул огонек. Вслед раз дался выстрел, и снаряд гулко шлепнулся в воду вблизи «Суворова». За первым выстрелом последовал второй, затем третий. Лазарев обомлел. Вся кровь бросилась ему в голову от стыда, гнева и возмущения