Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Этот неприятный Илья Дворкин тоже как-то избежал наказания. Он вернулся в Москву и женился на Ане, сестре Володи, к большому Володиному сожалению. В таких вопросах женщин иногда невозможно понять. Она была уже беременна, и Володя не мог избавиться от кошмарного видения: ему представлялась сестра с ребенком на руках — и у ребенка голова крысы.

После короткого отпуска Володю направили в Берлин, где ему снова пришлось показывать, чего он стоит.

Он поднял голову от газеты и увидел идущего по улице Вернера.

Тот не сильно изменился. Он стал немного выше и шире в плечах, но все так же падали на лоб его клюквенные волосы, неотразимо привлекательные для девушек, и его голубые глаза смотрели все так же — терпеливо и чуть насмешливо. На нем был элегантный летний костюм голубого цвета, на рукавах поблескивали золотые запонки.

«Хвоста» за ним не было.

Володя перешел дорогу и перехватил его прежде, чем тот дошел до кафе. Вернер широко улыбнулся, показав белые зубы.

— Я бы тебя не узнал с этой армейской стрижкой, — сказал он. — Как я рад тебя видеть — через столько лет!

Володя подумал, что Вернер остался таким же душевным и обаятельным.

— Давай зайдем внутрь, — сказал он.

— Ты что, действительно собираешься идти в эту дыру? — сказал Вернер. — Там же будет полно водопроводчиков, жующих сосиски с горчицей.

— Я хочу убраться с улицы. Здесь нас видят все, кто проходит мимо.

— Через три дома есть переулок.

— Хорошо.

Они прошли немного и повернули в узкий проход между угольным складом и бакалейной лавкой.

— Ну, чем ты занимаешься? — сказал Вернер.

— Тем же, чем и ты, — борьбой против фашистов, — ответил Володя, не решаясь сказать больше. Потом добавил: — Я был в Испании. — Это тайной не было.

— И у вас там получилось не лучше, чем у нас здесь, в Германии.

— Однако борьба еще не окончена.

— Можно, я спрошу тебя кое о чем? — сказал Вернер, прислонившись к стене. — Если бы ты считал, что коммунизм — зло, стал бы ты шпионить против Советского Союза?

Володиным первым побуждением было сказать: «Нет, конечно же нет!» Но прежде чем эти слова сорвались у него с губ, он понял, как это было бы бестактно: это предположение вызвало у него такой протест, но ведь именно этим и занимался Вернер, предавал свою страну ради высшей цели.

— Я не знаю, — сказал он. — Я думаю, тебе, должно быть, очень трудно работать против Германии, несмотря на то что ты ненавидишь фашистов…

— Ты прав, — сказал Вернер. — А что будет, если начнется война? Я буду помогать вам убивать наших солдат и бомбить наши города?

Володя заволновался. Похоже, Вернер колеблется.

— Но это же единственный способ победить нацистов, — сказал он. — Ты же знаешь.

— Знаю. Я принял решение много лет назад. И нацисты не сделали ничего, чтобы я передумал. Мне просто трудно, вот и все.

— Я понимаю, — сочувственно сказал Володя.

— Ты просил, — сказал Вернер, — предложить еще людей, которые могли бы делать для вас то, что делаю я.

— Людей вроде Вилли Фрунзе, — кивнул Володя. — Помнишь его? Самый умный мальчик в школе. Он был убежденным социалистом — это он вел то собрание, на которое ворвались коричневорубашечники.

Вернер покачал головой.

— Он уехал в Англию.

У Володи сжалось сердце.

— Почему?

— Он прекрасный физик и учится в Лондоне.

— Черт…

— Но я нашел другого человека.

— Отлично!

— Ты когда-нибудь встречался с Генрихом фон Кесселем?

— Пожалуй, нет. Он тоже учился в нашей школе?

— Нет, он ходил в католическую школу. И наших взглядов он в те дни тоже не разделял. Его отец был большим человеком в Партии Центра…

— Которая и привела Гитлера к власти в 1933 году!

— Верно. Генрих тогда работал в команде отца. Сейчас отец вступил в партию нацистов, а сын раздавлен чувством вины.

— Откуда ты знаешь?

— Он как-то раз напился и рассказал моей сестре Фриде. Ей семнадцать лет. Я думаю, она ему нравится.

Это внушало надежду. Настроение у Володи улучшилось.

— Он коммунист? — спросил Володя.

— Нет.

— А почему ты думаешь, что он будет работать на нас?

— Я его спросил напрямик: «Если бы у тебя появилась возможность бороться с нацистами, шпионя в пользу Советского Союза, ты бы согласился?» Он ответил — да.

— А чем он занимается?

— Он в армии, но у него слабые легкие, так что его сделали писарем, и нам в этом очень повезло, потому что сейчас он работает в отделе экономического планирования и закупок Верховного командования.

Это произвело на Володю впечатление. Такой человек будет точно знать, сколько грузовиков, танков, пулеметов и подводных лодок немецкие войска получают каждый месяц — и где их размещают. В душе поднималось ликование.

— Когда я смогу с ним встретиться? — спросил он.

— Сейчас. Мы с ним договорились встретиться после работы, чтобы посидеть и выпить в отеле «Адлон».

Володя застонал. «Адлон» был самый модный отель в Берлине. Он находился на улице Унтер-ден-Линден. Из-за расположения в районе правительственных и дипломатических зданий его бар был излюбленным местом журналистов, приходивших в надежде подцепить новую сплетню. Никогда бы Володя не выбрал для встречи такое место. Но он не мог себе позволить упустить эту возможность.

— Ладно, — сказал он. — Но я не могу допустить, чтобы меня увидели в этом месте за разговором с тобой или с ним. Я войду следом за тобой, посмотрю на Генриха, потом пойду за ним и поговорю с ним позже.

— Хорошо. Я отвезу тебя туда. У меня тут за углом машина.

Пока они шли до дальнего конца переулка, Вернер назвал Володе рабочий и домашний адрес Генриха и телефонные номера — все это Володя запомнил.

— Вот моя машина, — сказал Вернер. — Залезай.

Машина оказалась «мерседесом 540К» «автобан-курьер», это была головокружительно прекрасная модель с чувственными изгибами крыльев и с капотом длиннее, чем весь «форд» модели «Т», и крышей кузова, плавно спускающейся к заднему бамперу. Эта модель была такая дорогая, что за все время было продано лишь несколько штук.

Володя ошеломленно глядел на нее.

— А тебе не лучше было бы завести себе машину попроще? — скептически спросил он.

— Это двойной блеф, — ответил Вернер. — Они думают, что никакой настоящий шпион не станет вести себя так вызывающе.

Володя чуть не спросил, на какие деньги Вернер завел себе такую, но вспомнил, что отец Вернера — богатый промышленник.

— В такой машине я не поеду, — сказал Володя. — Доберусь поездом.

— Как хочешь.

— Встретимся в «Адлоне», но делай вид, что мы не знакомы.

— Конечно.

Через полчаса Володя увидел, что машина Вернера беспечно припаркована перед отелем. Это лихачество Вернера казалось ему глупым, но сейчас он подумал — может быть, это был необходимая составляющая храбрости Вернера? Может быть, чтобы идти на страшный риск, добывая информацию против нацистов, Вернер должен был притворяться беспечным? Если бы он признал, в какой опасности находится, — возможно, что не смог бы дальше работать.