Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

— Нет, нет, конечно, нет, я понимаю.

Маке направился к двери.

— И держитесь подальше от таких, как Вальтер фон Ульрих.

— Да-да, обещаю.

Маке вышел, сделав Вагнеру знак следовать за ним. Лизелотта сидела на полу, заходясь криком. Маке открыл дверь гостиной и позвал Рихтера и Шнайдера.

Они вышли из дома.

— Порой в насилии нет никакой необходимости, — задумчиво сказал Маке, когда они садились в машину.

За руль сел Вагнер, и Маке дал ему адрес дома фон Ульриха.

— Но с другой стороны, — добавил он, — иногда это самый простой путь.

Фон Ульрих жил недалеко от церкви. У него был большой старый дом, который — это было очевидно — он не мог себе позволить содержать. Краска облетала, перила были ржавые, разбитое окно заделано картоном. Нельзя сказать, что это было необычно: в военное время режим строгой экономии означал, что за состоянием многих домов не следили.

Дверь открыла служанка. Маке подумал, что это, должно быть, та самая женщина, с чьего неполноценного ребенка все и началось, но не дал себе труда спрашивать. Какой смысл арестовывать девчонок.

Из боковой комнаты в прихожую вышел Вальтер фон Ульрих.

Маке его помнил. Это был двоюродный брат Роберта фон Ульриха, у которого восемь лет назад Маке с братом купили ресторан. В те дни он был гордым и надменным. Теперь на нем был поношенный костюм, но вел он себя по-прежнему нагло.

— Что вам нужно? — произнес он, пытаясь говорить так, словно еще имел право требовать объяснений.

Здесь Маке не собирался терять время.

— В наручники, — сказал он. Вагнер с наручниками шагнул вперед.

Появилась высокая красивая женщина. Она загородила собой фон Ульриха.

— Отвечайте, кто вы и что вам нужно! — потребовала она. Было очевидно, что это жена. У нее был легкий иностранный акцент. Ничего удивительного.

Вагнер ударил ее по лицу, сильно, и она пошатнулась.

— Ко мне спиной, руки вместе, — сказал Вагнер фон Ульриху. — Или я ей выбью зубы и в глотку затолкаю.

Фон Ульрих повиновался.

По ступенькам слетела молодая симпатичная девушка в форме медсестры.

— Отец! — воскликнула она. — Что происходит?

Интересно, подумал Маке, сколько еще людей в доме. Он почувствовал легкую тревогу. Обычная семья не могла противостоять подготовленным офицерам полиции, но, если тут будет толпа, они могут создать такую неразбериху, что фон Ульрих может и ускользнуть.

Однако тот и сам не хотел оказывать сопротивления.

— Не перечь им! — властно сказал он дочери. — Назад!

Медсестра в ужасе отпрянула и послушно замерла.

— В машину его, — сказал Маке.

Вагнер вывел фон Ульриха из дверей.

Жена зарыдала.

— Куда вы его везете? — спросила медсестра.

Маке подошел к двери. Он оглянулся на трех женщин: служанку, жену и дочь.

— И все эти беды, — сказал он, — ради одного восьмилетнего кретина. Мне этого никогда не понять.

Он вышел и сел в машину.

До Принц-Альбрехт-штрассе было совсем близко. Вагнер поставил автомобиль с тыльной стороны управления гестапо, рядом с дюжиной других таких же черных машин. Все вышли.

Фон Ульриха втащили через заднюю дверь, повели вниз по лестнице в подвал и бросили в комнату с белыми кафельными стенами.

Маке открыл шкаф и вынул три длинные, тяжелые дубинки, напоминающие американские бейсбольные биты. Он раздал их своим помощникам.

— Отделайте так, чтоб своих не узнал, — сказал он и ушел, предоставив им заниматься своим делом.

Капитан Владимир Пешков, начальник берлинского отдела разведки Красной Армии, встречался с Вернером Франком на кладбище инвалидов, у судоходного канала Берлин — Шпандау.

Место было хорошее. Внимательно оглядев кладбище, Володя смог убедиться, что никто не вошел за ним или Вернером. Кроме них на кладбище была еще только одна старуха, да и та уже уходила.

Они встречались у могилы генерала фон Шарнхорста — с большим пьедесталом, на котором был дремлющий лев, сделанный из переплавленных вражеских пушек. Стоял солнечный весенний день, и два молодых шпиона сняли пиджаки, прогуливаясь среди могил немецких героев.

После того как почти два года назад был подписан пакт Гитлера — Сталина, в Германии продолжала действовать советская разведка, продолжалось и наблюдение за персоналом советского посольства. Все знали, что договор заключен временно, но вот насколько это временно — никто не знал. Поэтому за Володей по-прежнему повсюду ходили агенты контрразведки.

Они, должно быть, уже понимали, когда он идет по делам разведки, думал он: тогда он избавлялся от «хвоста». Если же он просто выходил купить себе франкфуртер на обед, то позволял им идти следом. Интересно, думал он, хватает ли им ума понять это.

— Ты в последнее время видел Лили Маркграф? — спросил Вернер.

Это была девушка, с которой и тот, и другой в свое время встречались. Теперь Володя с ней работал, и она научилась зашифровывать и расшифровывать письма шифром разведки Красной Армии. Конечно, этого Володя Вернеру не говорил.

— Да нет, какое-то время не видел, — солгал он. — А ты?

Вернер покачал головой.

— Мое сердце отдано другой, — сказал он смущенно. Может быть, ему было неловко противоречить своей репутации сердцееда. — Однако зачем ты хотел со мной встретиться?

— Мы получили ужасную информацию, — сказал Володя. — Эта новость изменит ход истории — если это правда.

Вернер бросил на него недоверчивый взгляд.

— Один источник сообщил нам, — продолжал Володя, — что в июне Германия нападет на Советский Союз. — Он содрогнулся, произнося эти слова. Огромная удача разведки РККА — и ужасная угроза для СССР.

Вернер откинул прядь со лба жестом, от которого наверняка сердца многих девчонок бились быстрее.

— А источник надежный? — спросил он.

Это был журналист из Токио, пользующийся доверием немецкого посла в Японии, тайный коммунист. Все, что он сообщал раньше, оказывалось правдой. Но этого Володя рассказать Вернеру не мог.

— Надежный, — сказал он.

— Значит, ты в это веришь?

Володя заколебался. В том-то и было дело. Сталин в это не поверил. Он посчитал это дезинформацией союзников с целью посеять подозрения между ним и Гитлером. Недоверие Сталина привело Володино начальство в отчаяние, омрачив ликование от этой блистательной удачи.

— Мы ищем подтверждение, — сказал он.

Вернер взглянул на кладбищенские деревья, начинавшие одеваться листвой.

— Господи, хоть бы это была правда! — сказал он с внезапной яростью. — Тогда-то и придет конец этим проклятым нацистам.

— Да, — сказал Володя. — Если Красная Армия будет готова.

— А вы что, не готовы? — удивленно спросил Вернер.

И снова Володя не мог сказать Вернеру всей правды. Сталин был уверен, что Германия не нападет, пока не сдастся Британия, чтобы не воевать на два фронта. Пока Британия продолжает сопротивление, Советский Союз в безопасности, думал он. Сейчас Красная Армия была совершенно не подготовлена к нападению Германии.