Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Ллойд несколько секунд посидел в машине, глядя на дом. Когда он был здесь в последний раз, Гитлер только-только стал канцлером Германии. Тогда юный Ллойд и не представлял себе, какие ужасы увидит мир. Ни он, и никто другой не подозревал, как близко подойдет фашизм к победе над всей Европой и какие жертвы придется принести, чтобы его победить. Он почувствовал себя чем-то похожим на этот старый дом фон Ульрихов: потрепанный, обстрелянный, разбомбленный, он все еще держался.

Он прошел по дорожке к дому и, постучав, узнал служанку, открывшую дверь.

— Здравствуйте, Ада, вы меня не помните? — спросил он по-немецки. — Я Ллойд Уильямс.

Внутри дом выглядел получше, чем снаружи. Ада провела его в гостиную. На рояле в стеклянной вазе стояли цветы. Диван был накрыт ярким одеялом — конечно, чтобы скрыть дыры в обивке. Заклеенные газетами окна пропускали удивительно много света.

В комнату вошел двухлетний мальчик и оглядел Ллойда с ног до головы с откровенным любопытством. Одежду его явно шили дома, во внешности было что-то восточное.

— Ты кто? — спросил он.

— Меня зовут Ллойд. А ты кто?

— Валли, — сказал он. Потом он снова выбежал из комнаты, и Ллойд услышал, как он сказал кому-то: — Этот дядя так смешно разговаривает!

«Вот тебе и хороший немецкий», — подумал Ллойд.

Потом он услышал голос пожилой женщины:

— Не надо так говорить! Это невежливо.

— Извини, бабушка.

И в комнату вошла Мод.

Ллойд был поражен ее внешностью. Ей было под шестьдесят, но выглядела она на семьдесят. Ее волосы поседели, лицо было изможденным, а синее шелковое платье — поношенным. Она поцеловала его в щеку морщинистыми губами.

— Ллойд Уильямс, как я рада тебя видеть!

«Это моя тетя», — со странным чувством подумал Ллойд. Но она об этом не знала: Этель сохранила тайну.

Следом за Мод вошла Карла — ее было не узнать — и ее муж. Ллойд видел Карлу не по годам развитой одиннадцатилетней девочкой; теперь, подсчитал он, ей было двадцать шесть лет. Несмотря на осунувшийся вид — как у большинства немцев, — она была хорошенькая и держалась так уверенно, что Ллойда это удивило. Что-то в ее позе навело его на мысль, что, возможно, она беременна. Из писем Мод он знал, что Карла вышла замуж за Вернера, который как был в 1933-м славным и обаятельным, так и остался.

Они посидели с часок, рассказывая о произошедших событиях. Семья прошла через немыслимые кошмары, и они так и говорили, но у Ллойда оставалось чувство, что о самых ужасных подробностях они умалчивают. Он рассказал им о Дейзи и Еве. Во время разговора в комнату вошла девочка-подросток и спросила Карлу, можно ли ей пойти к подруге.

— Это наша дочь, Ребекка, — сказала Ллойду Карла.

Девочке было лет шестнадцать, и Ллойд подумал, что, должно быть, она приемная.

— А уроки ты сделала? — спросила Карла девочку.

— Я сделаю завтра утром.

— Пожалуйста, сделай сейчас, — твердо сказала Карла.

— Ну, мама!

— Не спорь, — сказала Карла. Она снова повернулась к Ллойду, и Ребекка выскочила из комнаты.

Они заговорили о кризисе. Карла, как депутат, хорошо понимала ситуацию. Будущее Берлина представлялось ей очень печальным. Она полагала, что русские просто будут морить голодом население, пока Запад не сдастся и не отдаст город целиком в распоряжение Советов.

— Позвольте, я покажу вам кое-что, способное изменить ваше мнение, — сказал Ллойд. — Давайте совершим небольшую поездку.

Мод осталась дома с Валли, а Карла и Вернер поехали с Ллойдом. Он велел шоферу отвезти их в Темпельхоф — аэропорт в американском секторе. Когда они приехали, он подвел их к высокому окну, откуда можно было смотреть на летное поле.

Там, на взлетно-посадочной полосе, выстроились друг за другом самолеты «Скайтрэйн С-47», больше десятка, некоторые с американской звездой, некоторые с опознавательным знаком британской авиации. Их грузовые люки были открыты, и у каждого стояло по грузовику. Немецкие носильщики и американские летчики разгружали самолеты. Среди грузов были мешки с мукой, бочки с керосином, коробки с медикаментами и деревянные ящики, в которые были упакованы тысячи бутылок молока.

Пока они смотрели, разгруженные самолеты отгоняли в сторону, и приземлялись новые.

— Это потрясающе, — сказала Карла, с горящими глазами наблюдая за разгрузкой. — Я никогда ничего подобного не видела!

— Никогда ничего подобного и не было, — ответил ей Ллойд.

— Но смогут ли англичане и американцы продолжать поставки? — сказала она.

— Я думаю, нам придется.

— Но как долго?

— Сколько понадобится, — сказал Ллойд.

И они смогли.

Двадцать девятого августа 1949 года, почти в самой середине века, Володя Пешков находился на плато Устюрт, в Казахстане, к западу от Каспийского моря. Это была каменистая пустыня далеко на юге СССР, где кочевники пасли коз — почти как в библейские времена. Володя сидел в военном грузовике, неприятно подпрыгивавшем на ухабистой дороге. Над ландшафтом, состоящим из камней, песка и низкорослого колючего кустарника, вставал рассвет. Костлявый верблюд, одиноко стоявший у дороги, проводил проезжающий грузовик недобрым взглядом.

В сумеречной дали Володя увидел башню для бомбы, освещенную вереницей прожекторов.

Зоя и другие ученые создали первую атомную бомбу по чертежам, которые Володя получил в Санта-Фе у Вилли Фрунзе. Это была плутониевая бомба имплозивного типа. Были и другие схемы, но эта сработала уже дважды: в Нью-Мексико и в Нагасаки.

Поэтому и сегодня она должна сработать.

Бомба получила кодовое название «РДС-1», но сами они называли ее «Первая молния».

Володин грузовик остановился перед башней. Взглянув наверх, он увидел на платформе группу ученых, возившихся с кабелями, идущими к детонаторам на корпусе бомбы. Фигура в синем комбинезоне сделала шаг назад, качнула светловолосой головой: Зоя. Володя почувствовал прилив гордости. «Моя жена! — подумал он. — Лучший физик — и мать двоих детей!»

Она совещалась с двумя коллегами, три головы сблизились, споря. Володя надеялся, что все в порядке.

Только эта бомба сейчас могла спасти Сталина.

Все остальное сейчас обернулось против Советского Союза. Западная Европа решительно выбрала демократию — ее отпугнула от коммунизма кремлевская тактика запугивания и подкупил взятками план Маршалла. Советский Союз уже даже не мог контролировать Берлин — воздушный мост без перерыров существовал уже почти год, и Советский Союз сдался и открыл железные и автомобильные дороги. В Восточной Европе Сталин сохранял власть лишь с помощью грубой силы. Трумэн был вновь избран президентом и мнил себя главой мира. Американцы накапливали ядерное оружие и размещали в Британии бомбардировщики «B-29», готовые превратить Советский Союз в радиоактивную пустыню.