Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Но сегодня все могло измениться.

Если бомба взорвется так, как должна, СССР и США вновь окажутся на равных. Когда Советский Союз сможет угрожать Америке ядерными разрушениями, с американским доминированием в мире будет покончено.

Володя уже не знал, к добру это или к худу.

Если бомба не взорвется — и Зою и Володю наверняка репрессируют, отправят в лагеря или просто расстреляют. Володя уже поговорил с родителями, и они обещали заботиться о Коте и Галинке.

Как и в том случае, если в ходе испытаний Володя и Зоя погибнут.

В прибывающем свете дня Володя увидел рассыпанные на разном расстоянии от башни разнообразные постройки: дома из кирпича и дерева, мост над пустотой и вход в какое-то подземное строение. По-видимому, военные хотели испытать силу взрыва. Приглядевшись повнимательнее, он увидел грузовики, танки, старые самолеты и предположил, что они помещены там с той же целью. Ученые собирались исследовать и влияние атомного взрыва на живые существа: там были лошади, коровы, овцы, собаки в будках.

Совещавшиеся на платформе нашли решение. Трое ученых покивали и вернулись к работе.

Через несколько минут Зоя спустилась и поздоровалась с мужем.

— Все в порядке? — спросил он.

— Мы думаем, что да, — ответила Зоя.

— Вы — думаете , что да?

— Ну конечно, — пожала она плечами, — мы же никогда раньше этого не делали.

Они сели в грузовик и поехали — через и так уже пустынные земли — к далекому бункеру управления.

Сразу же за ними ехали другие ученые.

В бункере все они надели защитные сварочные очки. Пошел отсчет.

Когда осталось шестьдесят секунд, Зоя взяла Володю за руку.

Когда осталось десять секунд, он улыбнулся ей и сказал:

— Я тебя люблю!

Когда осталась секунда, он затаил дыхание.

Потом ему показалось, словно внезапно взошло солнце. Пустыню залил яркий свет — ярче, чем в полдень. В стороне, где находилась бомба, поднялся огненный шар — невозможно высоко, до самой луны. Володю поразили неистовые цвета огненного шара: зеленый, сиреневый, оранжевый, фиолетовый.

Шар превратился в гриб, и шляпка-зонт продолжала подниматься. Теперь их ушей достиг звук: грохот, словно самая большая в Красной Армии пушка выстрелила всего в метре от них; а после — громовые раскаты, напомнившие Володе ужасную бомбардировку Зееловских высот.

Наконец облако стало рассеиваться и шум стих.

Наступила долгая потрясенная тишина.

Кто-то сказал:

— Господи, такого я себе и представить не мог.

Володя обнял жену.

— У вас получилось! — сказал он.

Она осталась серьезной.

— Да, — сказала она. — Но что именно у нас получилось?

— Вы спасли коммунизм, — сказал Володя.

— Русские сделали бомбу по чертежам нашей бомбы «Толстяк», которую мы сбросили на Нагасаки, — сказал агент контрразведки Билл Бикс. — Кто-то дал им эти чертежи.

— Откуда вы знаете? — спросил его Грег.

— От перебежчика.

Они сидели у Бикса в выстланном коврами кабинете в штаб-квартире ФБР. Было девять часов утра. Бикс был без пиджака. На рубашке под мышками виднелись пятна пота, хотя в помещении было достаточно прохладно — работали кондиционеры.

— По словам этого парня, — продолжал Бикс, — полковник разведки Красной Армии получил чертежи от одного из ученых, принимавших участие в «Манхэттенском проекте».

— А он не сказал от кого?

— Что за ученый, он не знает. Потому я и пригласил вас. Нам нужно найти предателя.

— ФБР тогда их всех проверяло.

— И большинство были политически неблагонадежными! Только мы ничего не могли с этим поделать. Но вы знали их лично.

— А кто этот полковник Красной Армии?

— Я как раз хотел сказать. Вы его знаете. Его имя — Владимир Пешков.

— Мой брат по отцу!

— Да.

— Я бы на вашем месте заподозрил меня, — сказал Грег со смешком, но почувствовал себя очень неуютно.

— О, еще бы, конечно, мы подозревали, — сказал Бикс. — В отношении вас было проведено такое тщательное расследование, какого я еще не видел за двадцать лет работы в Бюро.

— Да что вы говорите! — Грег взглянул на него с сомнением.

— Ваш мальчик хорошо учится, не так ли?

Грег был ошарашен. Кто мог рассказать ФБР о Джорджи?

— Вы о моем крестнике? — сказал он.

— Грег, я сказал — тщательное расследование. Мы знаем, что это ваш сын.

Грег почувствовал раздражение, но подавил его. Когда он работал в разведке, то раскапывал личные тайны многих подозреваемых. Он не имел права возмущаться.

— С вас подозрения сняты.

— Счастлив это слышать.

— Тем не менее наш перебежчик настаивал, что чертежи передал скорее ученый, а не обычный военный, задействованный в проекте.

— Когда я видел Володю в Москве, — задумчиво сказал Грег, — он мне сказал, что никогда не был в Соединенных Штатах.

— Он солгал, — сказал Бикс. — Он приезжал сюда в сентябре 1945-го. Неделю он провел в Нью-Йорке. Потом мы потеряли его из виду на восемь дней. Потом он снова ненадолго появился и отправился домой.

— Потеряли на восемь дней?

— Да. Нам стыдно.

— Времени достаточно, чтобы доехать до Санта-Фе, пробыть там пару дней и вернуться.

— Верно, — сказал Бикс, наклонившись к нему через стол. — Но подумайте: если ученый был уже завербован, почему с ним не связались через его постоянного связного? Зачем для разговора с ним отправлять кого-то из Москвы?

— Вы думаете, что предателя завербовали за этот двухдневный визит? Мне кажется, это слишком уж быстро.

— Может быть, он работал на них раньше, но прекратил. Как бы там ни было, нам кажется, Советам потребовалось послать кого-то, кого этот ученый уже знал. А это означает, что должна быть связь между Володей и одним из ученых. — Бикс указал на боковой столик с коричневыми картонными папками. — Ответ где-то здесь. Это наши досье на каждого из ученых, имевших доступ к этим чертежам.

— И чего вы от меня хотите?

— Чтобы вы их просмотрели.

— Но разве это не ваша работа?

— Мы уже сделали это. И ничего не нашли. Мы надеемся, что вы заметите что-то, что упустили мы. Я посижу здесь, составлю вам компанию, буду заниматься какой-нибудь бумажной работой…

— Это дело долгое.

— У нас весь день впереди.

Грег нахмурился. Неужели они знают…

— До конца дня у вас ничего не запланировано, — уверенно сказал Бикс.

Грег пожал плечами.

— У вас есть кофе?

Он получил кофе с пончиками, потом еще кофе, потом сэндвич, когда настало время ланча, потом банан около четырех часов дня. Он прочитал все известные подробности из жизни ученых, их жен и детей: про их детство, образование, карьеру, любовь и брак, достижения, чудачества и грехи.

Доедая последний кусочек банана, он вдруг произнес: