Кен Фоллетт - Избранные произведения. II том

Она словно вымерла.

Солдаты ходили от дома к дому, выкрикивая: «Диди мау!», что значит по-вьетнамски «Выходи!». Джаспер заглянул в один из домов и увидел молельню, которая была центром большинства вьетнамских жилищ: свечи, свитки, курильницы для благовоний и декоративные коврики в память о предках семьи. Капрал Донни пустил в дело огнемет. Стены хижин были сплетены из бамбуковых стеблей и обмазаны глиной, а кровлей служили пальмовые листья. Напалм моментально превращал все это в столб пламени.

Продвигаясь к центру деревни с винтовкой на изготовку, Джаспер с удивлением услышал ритмичные глухие удары, словно кто-то бил в барабан, вероятно, мо — полый деревянный инструмент, по которому ударяли палкой. Ясно, что кто-то подавал сигнал тревоги жителям, чтобы они уходили из деревни. Но почему он продолжает барабанить сейчас?

Всем взводом они пошли на звук и оказались в середине деревни, где находился ритуальный пруд с цветами лотоса перед небольшим строением, называвшимся «динь», которое служило средоточием деревенской жизни: храмом, залом для собраний, классной комнатой.

Внутри, на земляном полу сидел со скрещенными ногами наголо бритый буддийский монах и барабанил по деревянной рыбе примерно полуметровой длины. Он видел, как они вошли, но не перестал барабанить.

Во взводе был один солдат, который немного говорил по-вьетнамски. Белый американец, родом из штата Айова, он почему-то получил прозвище Слоуп. Смит сказал ему:

— Слоуп, спроси у косоглазого, где тоннель.

Слоуп крикнул на монаха по-вьетнамски. Тот, не обратив на него внимания, продолжал барабанить.

Смити кивнул Бешеному Джеку. Тот вышел вперед и тяжелым американским солдатским ботинком М-1966 ударил монаха по лицу. Монах упал навзничь, из носа и изо рта у него потекла кровь. Барабан и палка отлетели в противоположную сторону. Монах не издал ни звука.

Джаспер глотнул. Он видел, как вьетконговских партизан пытали на допросах — это было в порядке вещей. Хотя ему такие вещи не нравились, он считал их обоснованными: то были люди, которые хотели его убить. Любой человек в возрасте старше двадцати лет, пойманный в этой зоне, мог быть партизаном или активно помогать им, и Джаспер смирился с тем, что их пытали, даже когда отсутствовали доказательства, что они воевали против американцев. Внешне этот монах ничем не походил на боевика, но Джаспер видел десятилетнюю девочку, которая бросила гранату в стоящий на земле вертолет.

Смити схватил монаха и ;поставил его на ноги лицом к солдатам. Глаза его были закрыты, но он дышал. Слоуп снова задал ему вопрос.

Монах ничего не ответил.

Бешеный Джек поднял деревянную рыбу и начал ею бить монаха. Он бил его по голове, плечам, груди, коленям и останавливался, только когда Слоуп повторял вопрос.

Джасперу становилось не по себе. Только тем, что он смотрел на происходящее, он совершал военное преступление, но его беспокоила не столько незаконность: он знал, что когда Следователи армии США рассматривали обвинения в жестокости, они всегда ссылались на недостаточность улик. Он не считал, что монах заслуживал такого обращения. Джаспер почувствовал отвращение и отвернулся.

Он не винил этих людей. В любом месте, в любое время, в любой стране найдутся люди, которые будут творить такое, сложись подходящие обстоятельства. Джаспер винил офицеров, которые знали, что происходит, и ничего не делали, генералов, которые лгали прессе и людям в Вашингтоне, и больше всего политиков, у которых не хватало смелости встать и сказать: «Это неправильно».

Минутой позже Слоуп сказал:

— Хватит, Джек. Он мертв.

Смити чертыхнулся и выпустил из рук монаха. Тот замертво упал на землю.

— Мы должны найти эти гребаные тоннели, — прорычал Смити.

Капрал Донни и четверо других солдат втащили в храм трех вьетнамцев: мужчину и женщину средних лет и девушку примерно пятнадцати лет.

— Эта семейка думала, что они спрячутся от нас в кокосовом сарае, — проговорил Донни.

Трое вьетнамцев с ужасом посмотрели на тело монаха. Его одежда пропиталась кровью, лицо было изуродовано до неузнаваемости.

— Скажи им, — процедил сквозь зубы Смити, — что с ними будет то же самое, если они не покажут нам тоннели.

Слоуп перевел, и крестьянин что-то ответил.

— Он говорит, что в деревне нет тоннелей.

— Пусть не врет, — взревел Смити.

— Дай-ка я, — заговорил Джек.

Смити помолчал, а потом сказал:

— Отдери девку, Джек. Пусть родители посмотрят.

Лицо Джека скривилось в улыбке. Он рванул одежду с девушки. Храм огласился ее криком. Джек бросил вьетнамку на землю. Ее тело было бледным и худым. Донни навалился на нее. Джек вынул наполовину отвердевший член и потер его, чтобы усилить эрекцию.

Джаспер снова пришел в ужас, но не удивился. Изнасилования происходили не регулярно, но часто. Об этом от случая к случаю становилось известно обычно со слов тех, кто впервые приезжал во Вьетнам. Военные начинали расследование и выясняли, что эти утверждения бездоказательны. Это значит, что все другие солдаты говорили, что они не хотят никаких неприятностей, и, что бы там ни было, они ничего не видели. В итоге дело ничем не заканчивалось.

Старшая женщина в отчаянии заговорила умоляющим голосом.

Слоуп перевел:

— Она говорит, что ее дочь девственница и совсем еще ребенок.

— Никакой она не ребенок, — оборвал его Смити. — Посмотри на ее черный пушок между ног.

— Мать клянется всеми богами, что здесь нет никаких тоннелей. Она говорит, что не любит вьетконговцев, потому что она давала деньги взаймы в деревне, а они запретили ей это делать.

Смити гаркнул, словно подал команду:

— Начинай, Джек!

Тот лег на девушку, почти полностью накрыв ее своим телом. Казалось, что он сразу не может войти в нее. Другие солдаты подбадривали его и отпускали сальные шутки. Джек с силой надавил, и девушка вскрикнула.

С минуту Джек энергично дергался на ней. Мать продолжала умолять, но Слоуп и не думал переводить. Отец молчал, и Джаспер видел, как по его лицу текли слезы. Джек пару раз хрюкнул, затих и встал. На бедрах девушки цвета слоновой кости алели яркие пятна крови.

— Кто следующий? — спросил Смити.

— Я, — вызвался Донни, расстегивая ширинку.

Джаспер вышел из храма.

Произошедшее не укладывалось в его голове. Стало очевидно, что каким бы ни был предлог заставить отца говорить, он несоразмерен с совершенной жестокостью: если бы отец что-то знал, он рассказал бы, чтобы не допустить изнасилования дочери. Джаспер не находил оправданий солдатам этого взвода. Они не владели собой. Генерал Уэстморленд создал монстра и выпустил его на волю. Они обезумели. Это даже не животные, они еще хуже. Они — лишенные рассудка злобные изверги.