Кен Фоллетт - Избранные произведения. I том

— Значит, он знает что-то такое, чего не знаем мы.

Мастер не успел ответить, как в дверях появилась Лолла. Он испытал такое облегчение, что даже слезы выступили на глазах. Дочь вернулась, живая, здоровая. Отец осмотрел ее с головы до ног. Вроде не изувечена, такая же танцующая походка, на лице обычное капризное недовольство. Первой заговорила Керис:

— Ты вернулась! Как я рада!

— Правда?

Лаура часто выражала сомнения в любви к ней со стороны мачехи. Мостник не обманывался, а вот Керис иногда действительно верила в это, поскольку болезненно сознавала, что не мать девочке.

— Мы оба рады, — добавил Фитцджеральд. — Мы так переживали за тебя.

— Зачем? — Лолла повесила плащ и села за стол. — У меня все отлично.

— Но мы-то этого не знали, поэтому и переживали.

— Напрасно. Я вполне могу за себя постоять.

— Мне бы твою уверенность, — как можно мягче ответил Мерфин.

Керис решила разрядить обстановку:

— Где же ты была? Ведь прошло целых две недели.

— В разных местах.

Зодчий строго спросил:

— А именно?

— Перекресток Мьюдфорд, Кастерем, Аутенби.

— И чем занималась?

— Это допрос? — вскинулась Лолла. — Я обязана отвечать?

Суконщица положила руку на локоть мужа:

— Мы просто хотим быть уверены, что нет оснований для беспокойства.

— Я хотел бы также знать, с кем ты странствовала.

— Да так…

— Это значит, с Джейком Райли?

— Нуда, — пожала плечами Лолла, правда, немного смутившись.

Мерфин уже все простил и хотел обнять дочь, но та была сама неприступность, и зодчий нейтрально спросил:

— И чем вы занимались с Джейком?

— Не твое дело! — крикнула Лолла.

— Нет, мое! — Мостник не выдержал и тоже сорвался на крик. — И мое, и твоей мачехи. Если ты беременна, кто будет ухаживать за ребенком? Уверена, что Джейк готов бросить все и стать мужем и отцом? Ты говорила с ним об этом?

— Отстань от меня! — завопила строптивица, залилась слезами и бросилась наверх.

После короткого молчания зодчий буркнул:

— Иногда я жалею, что мы все не живем в одной комнате. Тогда бы она не могла выделывать такие штучки.

— Ты был довольно суров, — мягко упрекнула Керис.

— А что же мне делать? Она ведет себя, будто это в порядке вещей!

— Но на самом деле бедняжка знает, что это не так. Потому и плачет.

— Вот черт.

Раздался стук, и в дверь просунул голову послушник:

— Простите за беспокойство, олдермен. В аббатство приехал сэр Грегори Лонгфелло. Он был бы вам признателен, если бы вы зашли к нему на пару слов, когда вам будет удобно.

— Черт, — повторил Мерфин. — Передай, я скоро приду.

— Спасибо, — поклонился послушник и ушел.

Мостник задумчиво буркнул:

— Наверно, нужно дать ей время остыть.

— Тебе тоже.

— Ты что, защищаешь ее? — с досадой спросил он.

Жена улыбнулась и пожала ему локоть.

— Я всегда защищаю тебя. Но и мне было шестнадцать лет. Отношения с Джейком беспокоят ее не меньше твоего, но она не признается в этом даже себе — это бьет по самолюбию. Поэтому ей больно слышать от тебя правду. Девочка только-только возвела хрупкую крепость самоуважения, а ты просто снес ее до основания.

— И что же делать?

— Помоги ей построить крепость помощнее.

— Не понимаю.

— Поймешь.

— Пойду-ка к сэру Грегори. — Мерфин встал.

Керис обняла мужа и поцеловала:

— Ты такой хороший и делаешь что можешь; я люблю тебя всем сердцем.

Это его немного успокоило, и, следуя по мосту и главной улице к аббатству, он постепенно пришел в себя. Архитектор не любил Грегори — коварен, беспринципен и готов на все, лишь бы угодить хозяину, точно как Филемон, когда служил Годвину. Олдермен с легкой тревогой думал, о чем пойдет речь. Скорее всего о налогах — вечная забота королей.

Мерфин вошел во дворец аббата, и Филемон самодовольно сообщил ему, что сэр Грегори во дворике мужского монастыря. Мастер удивленно подумал, чем это Лонгфелло заслужил право принимать посетителей там. Законник постарел: волосы поседели, спина сгорбилась, глубокие складки, как скобки, залегли по обе стороны презрительно раздувающихся ноздрей, а один глаз обезобразило нечто вроде бельма. Однако второй не утратил остроты, и гость из Лондона тут же узнал приближающегося Мостника, хотя не видел его десять лет.

— Олдермен, умер архиепископ Монмаутский.

— Да упокоится его душа.

— Аминь. Поскольку я должен был проехать через королевский город Кингсбридж, его величество просил меня приветствовать вас и сообщить важные новости.

— Благодарю. Это не скоропостижная кончина. Архиепископ болел.

Конечно, король не просил Грегори встречаться с ним только для того, чтобы сообщить какие-то новости, с растущим беспокойством думал Мерфин.

— Вы крайне любопытный человек, если мне позволено так выразиться, — добродушно продолжил законник. — Я познакомился с вашей женой более двадцати лет назад. И с тех пор наблюдаю, как вы оба медленно, но верно прибираете город к рукам. Получили все, к чему стремились: мост, госпиталь, самоуправление и друг друга. Вы решительны и терпеливы.

Это говорилось несколько снисходительно, но Фитцджеральд с удивлением отметил в лести Грегори крупицу искреннего уважения. Он приказал себе не терять бдительности: такие люди, как Лонгфелло, никого просто так не хвалят.

— Я направляюсь к монахам в Абергавинни, которые должны проголосовать за нового архиепископа. — Грегори откинулся в кресле. — После того как христианство много веков назад пришло в Англию, монахи сами избирают начальствующих.

А он постарел, подумал Мерфин: молодому Грегори было на все это наплевать.

— Сегодня, конечно, епископы и архиепископы обладают слишком большой властью, чтобы позволить решать вопрос небольшому кругу благочестивых идеалистов, живущих вдали от мира. Выбор делает король, а его святейшество папа утверждает королевское решение.

«Даже я знаю, что все не так просто: обычно в таких случаях идет борьба за власть», — подумал зодчий, но промолчал. Законник продолжал:

— Однако традиция монастырских выборов сохраняется, и легче их контролировать, нежели отменить. Поэтому я и отправился в путь.

— То есть вы укажете монахам, кого следует избрать.

— Если упрощенно, то да.

— И чье же имя вы назовете?

— А я его еще не назвал? Вашего епископа, Анри Мона. Прекрасный человек, преданный, надежный, с ним никогда никаких хлопот.

— О Господи.

— Вы недовольны?

Напускную небрежность лондонца как рукой сняло, он стал крайне внимателен, и Мерфин понял, для чего приехал Лонгфелло. Ему нужно выяснить, как Кингсбридж — в лице Мерфина — отнесется к этой затее. Новый епископ может стать опасным и для шпиля, и для госпиталя. Олдермен сосредоточился.