Павел Загребельный - Шепот

- Хелло, мистеры, приехали.

В машине зашевелились двое. Один, помоложе, высокий, жилистый, одетый в красивый расшитый кожушок и белые бурки, выпрыгнул на землю, потянулся, огляделся вокруг. Был худой с испуганными бегающими глазами, видно, впервые оказался перед приветливым домиком - рассматривал его с любопытством, бросил взгляд на мраморную доску у входа, прочитал раз и другой, не веря еще, захохотал:

- Доктор, произошло чудо!

Влез в машину, осторожно выволок оттуда обрюзглого мужчину с перебинтованной ногой, показал ему на доску, снова захохотал. Раненый скривился от боли, равнодушно скользнул взглядом по охранному дару американских властей, зашарил за отворотом новенького кожуха («И где только разжились на такие тулупы? - от нечего делать подумал шофер. - Не иначе как в России»), достал несколько пестрых бумажек, подал американцу.

- Достаточно? - спросил по-немецки.

Шофер пересчитал доллары, спрятал их в карман,

- О кей,- промолвил несколько бодрее, чем перед этим. - А теперь вытряхивайтесь из моей таратайки и прячьтесь в этом убежище, если вас там ждут.

- Может, выпьем по рюмочке коньяку? - предложил обрюзгший.

- Вряд ли здесь сохранилось такое чудо, - покачал головой американец, усаживаясь за руль. - Гуд бай, мистеры.

- Гуд бай! - ответил молодой.

Он повел раненого к двери, тот нажал на кнопку звонка.

- Вы думаете, он работает? - спросил Ярема.

- А почему бы ему не работать?

Открыла пожилая женщина в белом переднике. Недоуменно смотрела на обоих. Двое истощенных мужчин с запавшими глазами, странные тулупы, меховые шапки.

- Фрау Гизела дома? - спросил тот, что с перебинтованной ногой.

- Да.

- Вот и прекрасно. Я хозяин этого дома - Кемпер, а это мой товарищ, герр Ярема.

- Но ведь вы…

Женщина перепуганно пятилась в глубь передней.

- Погиб? Ну так. Но мог же я воскреснуть? Надеюсь, вы христианка и верите в воскресение нашего господа. Почему же не поверить вам теперь в мое воскресение?

- Я позову фрау Гизелу, - прошептала служанка.

- Не надо, не надо, еще будет время. Проводите нас в мой кабинет. Полагаю, там…

- Там все нетронуто еще с того времени.

- Ясно. Нас ждали все эти годы - и это тем приятнее для людей, которые привыкли приходить туда, где их никто не ждал. Не так ли, мой милый друг?

Яреме стало жарко, как только он переступил через порог. Хотел расстегнуть тулуп, снять шапку, но не решался, ждал, чтобы первым разделся хозяин, заботливо поддерживал Кемпера, удивлялся этому дому, охранной доске на нем, тишине и порядку, царившим внутри. Более же всего удивлялся тому, что Кемпера здесь ждали.

Ничто, казалось, не изменилось в доме с тех пор, как штабсарцт отправился отсюда завоевывать вместе со своими партайгенноссенами мир. Не верилось, что прогремела за стенами белого дома страшная война, что разрушены были не отдельные поселения, не тысячи городов и сел, а целые государства, в то время как здесь только вытирали пыль с вещей и следили, чтобы в кабинете хозяина дома все осталось на тех же местах, на которых было при нем.

- Я надеюсь, у вас есть газ? - спросил Кемпер служанку.

- Да. Подача газа не прекращалась ни на один день.

- Приготовьте ванну, - распорядился хозяин, красноречиво взглянув на своего приспешника, мол, видишь, что значит попасть в цивилизованную страну!

Прежде чем войти в кабинет, Кемпер попросил Ярему снять с него тулуп. Снял шапку.

- Вы свое тоже сбросьте здесь. Служанка уберет и сожжет. Пусть это будут наши символические корабли, которые мы сжигаем, чтрбы никогда не цозвращаться назад.

Ярема выполнил просьбу хозяина, быстро разделся.

- Вы можете так говорить, - промолвил печально, - н-но-о я…

- Помолчим, помолчим, - потрепал его по плечу штабсарцт, - ты мой спаситель, и я не отпущу тебя никуда. Отныне ты мой брат и даже больше… Ага!

По коридору к ним быстро шла рыжеватая красногубая женщина. Глаза ее горели, как у волчицы. Упруго торчала грудь, натягивая тонкую ткань белой блузки. Ритмично двигались скованные узкой черной юбкой бедра. Ярема равнодушно прикрыл глаза веками. Знал, что такое чудо не для него, загнанного и навеки несчастного, снова преисполнился удивлением и восхищением по отношению к Кемперу: имел такую жену и ни разу не похвастал ею, главное же, не спешил к ней, рыскал несколько лет среди лесных бандитов, искал там призрачного счастья, хотя имел его здесь, у себя дома.

Женщина подошла к ним, остановилась, словно бы ее толкнули в грудь. Смотрела не в лицо своего мужа, а на его забинтованную ногу.

- Ты ранен? - спросила так, словно он вышел из дому час назад и вернулся с перебитой ногой.

- Как видишь, - пожал плечами Кемпер. - Кромо того, я наконец вернулся. Может, ты поцелуешь своего мужа, Гизхен?

Гизела нагнулась к нему, притронулась накрашенными губами к дурно выбритой щеке, оставив на ней красное пятнышко.

- Прекрасно! - удовлетворенно воскликнул доктор. - Я вижу: ты ждала меня.

- А что мне оставалось? - оскорбленно ответила женщина.

- И не переставала любить своего мужа.

- Так же, как ты не переставал любить свою жену. Ты примешь ванну?

- Мы примем ванну. Познакомься - это мой товарищ, герр Ярема. Так его должны называть все. Он спас мне жизнь. Отныне он будет жить у нас.

- Отлично. Надеюсь, вам будет хорошо у нас, герр Ярема!

Женщина не смотрела на Ярему. На ее симпатии он и не рассчитывал, но хотел бы вое же как можно меньше времени находиться в столь глупом положении, как сейчас. Что-то подсказывало ему, что не так уж все хорошо в доме доктора Кемпера, как могло показаться с первого взгляда. И уж, наверное, лучше бы вещи в кабинете хозяина дома передвинули туда или сюда, только бы в душе хозяйки все оставалось на своем месте и не происходило опасных сдвигов. В конце концов, что ему за дело до чужих душ! Спасся сам - вот что самое главное! Теперь немного очухаться, оглядеться, он молодой, сильный, умный, у него есть неисчерпаемые заряды ненависти к коммунистам и готовность бороться - это самое главное!

- Приготовь нам комнаты с герром Яремой во втором этаже, - сказал Кемпер жене, когда все трое уселись в креслах кабинета. - Мы будем жить рядом. Во всяком случае, пока у меня не заживет рана. Ты не приревнуешь меня к герру Яреме?

Он хрипло засмеялся. Гизела заметила, что глаза его, когда-то хищно-прекрасные, теперь как бы налились мутной водой и появилось в них новое выражение отчужденности и холодной безучастности. Они так напомнили ей глаза майора Кларка, что она даже вздрогнула. Чтобы отогнать невольный страх, вызванный воспоминанием о майоре, она впервые улыбнулась мужу и промолвила голосом, полным видимой кротости:

- Я верю тебе так же, как ты мне.

- О, ты заставляешь меня растрогаться! - воскликнул Кемпер деланно бодрым голосом. - Впрочем, неправда, я уже растрогался! Когда увидел на доме мемориальную доску в мою честь. Такого могла добиться только женщина, которая превыше всего, ставила своего мужа. Воображаю, как трудно тебе пришлось.