Павел Загребельный - Шепот

Если бы перед Яремой сидели эти таинственные «они», он бы перестрелял их всех, а не хватило бы патронов - передушил бы руками! Но ведь пан Здвига - наивный и глуповатый в своей доверчивости - не принадлежал к «ним», а если и принадлежал, то воистину хорошо умел замаскироваться и вон сколько дней разыгрывал стыдливость и опасения, когда доходило до разговоров о проклятых деньгах. Деньги! Всюду деньги, всюду богатство, всюду имущие против неимущих, и всегда выходило так, что он, сирота и голодранец от рождения, должен был проливать свой пот или свою кровь за богачей, за всех тех, кто мог платить за что угодно и сколько угодно. А он только и мог, что по-нищенски ждать, перепадет ли и ему кус. Ведь когда тащил на себе через заснеженные дебри раненого Кемпера, то и тогда выслуживался, и тогда надеялся на плату, зарабатывал себе приют и кусок хлеба для разживки и приживки в Германии, где ждать могли только Кемпера и где все было для Кемпера, а для него, Яре-мы, не засыпалось, не мололось.

Ну, хорошо. Но зато здесь они с Кемпером равны в своем хозяйстве! А если еще приплюсовать инвалидность немца, то его, Яремино, положение просто-таки прекрасно. Он вольная птица. Захочет - перейдет любую границу. В Австрию, в Италию, проберется в Испанию. Свет широкий - воля! А еще имеет в запасе слово божие, которое отворит ему множество дверей и сердец по пути. Что там Кемпер!

Ничего не отвечая пану Здвиге, Ярема быстро прошел в комнату, где лежал Кемпер.

- Хотите знать, почему они не спешат перевести нас через границу? - спросил он еще с порога. - Очень просто. Им нужны доллары. Много или мало, но доллары. Видели вы когда-нибудь эту штуку?

- Сколько? - спокойно спросил Кемпер, и вопрос этот даже отшатнул Ярему.

- Вы… вы… интересуетесь… - запинаясь промямлил он.

- А почему бы мне не поинтересоваться перед тем, как заплатить?

- Но откуда нам взять… доллары?

- Сколько? - повторил Кемпер. - Кто вам сказал о деньгах? Где они?

- Пан Здвига! - позвал Ярема, ничего не понимая. - Пан Здвига, вас просит доктор Кемпер.

Гора мяса всунулась в затемненную комнату, где на широкой семейной кровати утопал в перинах Кемпер.

- Вы можете назвать сумму?

Пан Здвига, вытирая пот с лица и шеи, назвал.

- Нужно было сказать сразу, - недовольно проворчал доктор. - Мы подвергали опасности вас и себя, задерживаясь в вашем доме.

- Никакой опасности, -никакой, - промямлил пан Здвига.

- Зовите своих людей, - устало велел Кемпер.

- Они не мои, они…

- Все равно… Только побыстрее…

- А как они думают перетранспортировать пана доктора через границу? - спросил Ярема, искавший, на ком сорв;ать свою злость. - Может, считают, что я опять понесу пана доктора на плечах, а они получат доллары?

- Все предусмотрено, все продумано. Они перевезут пана доктора на санках… Пока лежит снег, это так просто…

Куча мяса выскользнула из комнаты. Ярема закрыл дверь.

- Интересно знать, откуда пан доктор мог добыть деньги, да еще доллары? - криво усмехаясь, сказал он. - Если память мне не изменяет, я не заносил пана доктора ни в один банк по дороге от Советов.

- Профессия, - снисходительно глянул на него Кемпер, - всему причиной - моя профессия. Пан приор - с луга божий, земные- дела его не касаются, он живет в сферах чистых и высоких идей. А мы - материалисты. Врач всегда врач. Его не касается политика, его не интересует, какая власть господствует тут или там, для врача не существует социальных доктрин - он прекрасно обходится без социологии, его сфера - научные теории, что относится к жизни и смерти, недугам и здоровью, он всегда только врач, а если так, то всегда должен получить свой врачебный гонорар. Вот и все. А если принять во внимание неустойчивость государственных систем и временность правительств в наше время, то каждый порядочный врач должен позаботиться о том, чтобы получать гонорар надежнейшей валютой. Пока что такой валютой был и есть доллар…

- Но кто же вам платил? - воскликнул Ярема. - Ведь вы же…

- Вы хотите сказать, что я просто спасал собственную шкуру, а не служил врачом в ваших бандах? - фыркнул Кемпер. - Ошибаетесь, мой дорогой, глубоко ошибаетесь. Я везде - врач и только врач. Это моя форма существования с того времени, как я получил университетский диплом.

- И там? - одними глазами показал куда-то через плечо Ярема, намекая на нечто, известное прежде всего Кемперу, а потом уж и ему.

- И там, если хотите знать.

- А я считал, что в концлагере, - делая ударение на слово «концлагерь», жестко произнес Ярема, - вы служили фюреру.

- Бесплодная дискуссия, - устало зевнул Кемпер. - Чего нет, о том не стоит и говорить. У Гитлера, как у всех диктаторов, была самоубийственная мания. Он признавал либо «да», либо «нет». От своих генералов требовал либо победы, либо… самоубийства в случае Неудачи. Третьего пути никогда не видел и не представлял. Потому и сам кончил самоубийством. Но ведь это же совсем не означает, что рядом с ним должна была закончить свое существование и Германия. Я немец, и я остаюсь с Германий. То, что отошло, меня интересовать не может, мои мысли заняты новым. А что касается служения фюреру, то это уже совсем просто. Я не стал членом нацистской партии.

Не вступил добровольно в СС. Практиковал как врач до самой войны. А война - это прежде всего насилие. Вы прекрасно знаете это из своих священных писаний. Насилие было применено ко мне. Меня насильно записали в СС, обязали выполнять службу в лагере… Никто не сможет определить меру моих страданий.

- И вам платили?

- Как обычному штабсарцту, каких тысячи. К тому же, рейхсмарками. А как известно, инфляция денег, эмис-сованных диктаторами, наступает еще быстрее, чем инфляция: провозглашаемых ими идей.

- Вы могли бы пересылать рейхсмарки жене, чтобы она обратила их в недвижимость…

- Не знаете моей жены. От нее деньги отлетают, как теннисные мячи от туго натянутой сетки! Кстати, она у меня теннисистка. Мы и познакомились на теннисном корте.

- Зато в УПА вам платили долларами? Никогда бы не подумал, что наш провод имел такие неограниченные возможности.

- Если вы действительно так наивны, то мне просто повезло: наивный иезуит - такое случается не часто! А может, вы просто ослепленный, как почти все из лесу? Хотя, собственно, на вас возлагалась задача ослеплять и одурманивать. Вы же видели, кто был в лесу. Ни одного интеллигентного человека! Самогон и, как венец интеллекта; песни, мрачные, как вой голодного волка. Священник-украинец - это уже чудо! Бывший кельнер командует ротой, а землемер - батальоном. Я никогда не видел вашего командующего или как там его звали, но зато нагляделся на районных проводников и всех тех сотников да куренных. Подонки! Мусор! Мусор! Интеллектуалист должен был погибнуть там от одного только окружения. Скажу по правде: в вашем лице я нашел для себя моральное, спасение. Благодарение богу, что хоть одного украинца просветили отцы-иезуиты. Ваша нация темна, как солдатский сапог.