Алексей Кожевников - На Великой лётной тропе

— Не верю, Бурнус. Умрет Садык на плотах, и никогда не придется ему из реки Белой поить своего коня.

На дальнем берегу замолкла песня. Садык ниже опустил свою голову и запел, роняя в темную Каму свои печальные слова:

— Садык, прощай, я иду в Мурсалимкино, — сказал Бурнус.

На прощанье Садык спросил его:

— Если старухе Узенбаевой принесут обратно кинжал Салавата и на земле прибавится еще один могильный камень, прийти к нему?

— Приди, Садык!

— И взять с собой курай?

— Возьми и сыграй на ней по покойнику!

Бурнус ушел, а Садык запел снова:

В мае 1774 года близ Саткинского завода полковник Михельсон разбил Пугачева и башкирского богатыря Салавата Юлаева. Салават был ранен.

Степной конь мчал раненого богатыря, за ним скакали его ближайшие помощники и друзья. Двадцать верст во весь дух скакали кони, как при степном пожаре, двадцать верст гнались солдаты полковника Михельсона. Потом пошли горы и лес, где за каждым камнем и за каждым деревом прятался башкирский стрелок. Солдаты Михельсона повернули обратно, а Салават Юлаев пустил своего коня шагом. Богатырь ослабел от потери крови, его голова падала на грудь, он выпустил поводья и схватился руками за седло.

Всех мучила жажда. Они весь день в пыли, под горячим солнцем дрались с Михельсоном. У коней опали бока и под брюхо сползала грязная пена. Больше всех мучила жажда Салавата Юлаева. Его потные волосы высохли, губы потрескались. Он попросил пить.

— Батыр просит пить, найдите батыру воды!

Но никто не знал, где находится ближайший родник. Половина всадников разъехалась по лесу и горам. Прискакал первый и привез немного воды в кожаном мешке. Он собрал ее в маленькой гнилой луже.

Прискакал второй и сказал, что недалеко стоит кош. В нем живет молодая женщина, у нее много воды, молока и кумысу.

Салават Юлаев велел ехать туда. Кош стоял на поляне, под ветвями больших лип. По лесу бродили быки и кони, позванивали у них нашейные колокольчики.

Молодая красивая женщина вышла из коша с двумя маленькими сыновьями; они схватили ее за руки и крепко прижимались к ней. Она испугалась, но ей сказали, что приехал сам Салават Юлаев, ей ничего не сделают дурного, только пусть она принесет воды.

Женщина распахнула кош и попросила Юлаева войти. Богатырь спрыгнул с седла, будто и не был ранен, но вдруг у него закружилась голова, земля закачалась, леса и горы побежали куда-то, из зеленых стали черными.

Воины поддержали Салавата Юлаева, ввели в кош и положили на ковер. Женщина принесла холодной воды, молока и кумысу. Богатырь выпил воду, а молоко и кумыс отодвинул.

— Потом, — сказал он и закрыл глаза.

Лежал он с закрытыми глазами, а женщина промыла его рану и перевязала чистой материей.

На поляну упал вечерний мрак. От далеких болот пополз туман и холодок. Табуны на ночь собирались к кошу. Весь лес звенел колокольчиками. Салават Юлаев проснулся, вышел к воинам, которые отдыхали на поляне, и велел им ехать к Пугачеву.

— Как мы оставим своего больного начальника?

— Салават Юлаев ранен, но он все еще Салават Юлаев, а не ягненок! — ответил богатырь.

Тогда воины уехали к Пугачеву.

Богатырь подозвал женщину и велел ей сесть на ковер против него. Она села.

— Кто твой муж? — спросил он.

— Узенбаев.

— Где он?

— Убит.

— Кто убил его, скажи мне.

— Не знаю. Кто убил, тот не отметил свою пулю. Муж ушел к богатырю Салавату Юлаеву, богатырь послал его к Челябе, а там убили.

— Кто будет пасти твои табуны?

— Они, — женщина показала на своих сыновей.

— А кто пойдет к Салавату Юлаеву вместо убитого отца?

— У меня нет другого мужа.

— Кто подымет меч, когда Салават умрет, кто возьмет его кинжал?

— Салават сам подумает об этом.

— Я подумал, когда вошел в твой кош и увидел тебя.

Женщина опасливо поглядела на своих сыновей.

— Не бойся, они будут гонять табуны. — Богатырь отстегнул от пояса длинный кривой кинжал, подал его женщине. — Когда Салават Юлаев умрет, когда его рука не будет подымать меч, отдай этот кинжал ему, — сказал он.

— Мне некому отдавать, у меня никого нет.

— Видишь, кругом ночь. Не было бы такой ночи, не было бы меня. Есть ночь, будет и другой.

Женщина встала.

— Я подою кобылиц, — сказала она и вышла из коша.

Вышел и богатырь. Он снял узду и седло с своего усталого коня.

— Иди гуляй!

Конь заржал, ткнул мордой хозяина и радостно замешался в табуне.

Женщина доила кобылиц. Салават ходил среди табуна и хлопал коней по крутым бокам, по гибким шеям, точно хозяин.

Женщина подоила кобылиц, разложила костер и сварила мяса. Она взяла богатыря за руку и ввела в кош, поставила перед ним свежий кумыс и хлеб.

— Ешь!

Сама села рядом близко и доверчиво, будто был то не великий мятежник Салават, а мирный пастух, ее муж. Когда они кончили есть, женщина сказала:

— Ложись спать.

Салават расстегнул пояс с пулями, повесил на стену меч, снял сапоги и лег, как мирный башкирин.

Утром, когда зазвенели колокольчики и табуны пошли в лес, из коша на поляну вышел Салават Юлаев. На нем были сапоги, пояс с пулями, меч, за плечом ружье. Только не было с ним кинжала, он оставил его висеть в коше.

За Салаватом вышла женщина, она спросила:

— Где твой конь?

— Я его пустил в табун.

— Возьми из моего табуна лучшего коня.

Салават поймал за гриву молодого коня, надел ему узду, седло и прыгнул в него.

— Кинжал отдай ему! — сказал и тронул поводья.

Конь рванулся, но богатырь заставил его идти шагом, потому что женщина держалась за стремя и шла рядом. Она проводила богатыря до тропы, там он обнял и поцеловал ее, потом поднял нагайку и умчался.

Все шло своим чередом. Каждый день из-за гор подымалось солнце и вечером падало за горы. Ночью над горами бродила луна. Дни становились все горячей, ветер — жарче, но лесные холодные ключи были по-прежнему студены.

Каждый день молодая башкирка выходила на поляну и ждала, что появится перед ней богатырь Салават Юлаев и, пусть хоть на одну ночь, снимет свой меч, ружье и сапоги. В Башкирии все приходит из-за гор — солнце и дождь, гроза и ветер, друг и недруг. И осень пришла из-за гор. Пожелтели леса на вершинах, посыпался сухой лист в долины, в озера и ключи. Пожелтели липы, под которыми стоял кош, налетел дождь, мелкий, холодный и надоедливый; ночью, как вор, подкрался мороз. Вдова Узенбаева сложила кош и переехала в деревню на зимовье.

Зима долго с посвистом и гиканьем плясала по башкирским деревням, вокруг изб, под окнами. Пургами и голодом унесла она много телят и баранов, а потом издохла сама. Долго по горам и оврагам лежали остатки ее трупа — последние снега. С веселым шумом пробежали реки. Вдова Узенбаева собрала свои табуны и раскинула кош на той же поляне, как и в прошлом году. Ее два маленьких сына подросли за год и начали ходить за стадами, а в коше на коврах лежал третий, совсем маленький сын — Салават.