Мальте Рольф - Польские земли под властью Петербурга [От Венского конгресса до Первой мировой] [litres]

Такие, уже давно существовавшие нарративы об угрозе «иноплеменного засилья» и маргинализации поляков приняли новый оборот во время смут 1905 года. Революция подействовала как катализатор этого конфликта (равно как и многих других) 771. В обществе закрепился топос «еврея-революционера». Такое слияние двух угроз выносило вовне ответственность как за революцию, так и за ее провал. Насколько вездесущим был этот топос в мышлении тех лет, настолько сильно его эксплуатировала эндеция в своей предвыборной агитации 772. Уже во время выборов в I Думу национал-демократические агитаторы и печатные органы поставили «еврейскую тему» в центр своей предвыборной кампании. Антисемитизм стал ядром модерной массовой политики. Как и в других контекстах, здесь старые предрассудки против евреев сочетались с приписыванием им новых отрицательных свойств и провинностей, в которых отражались беды модернизирующегося общества 773. Например, утверждалось, что евреи контролируют глобальную торговлю девушками и продают молодых полек из Варшавы, через посредников, в публичные дома по всему миру: в этом обвинении сплелись воедино традиционные слухи, что евреи похищают христианских детей для ритуалов, модерный экономический принцип глобальности торговли и распространенный в эпоху урбанизации дискурс об упадке нравственности в городах 774. Центральную роль в антиеврейских кампаниях играла новая массовая пресса. В таких газетах, как Gazeta Warszawska или Gazeta Poranna 2 grosze, или в издаваемых Анджеем Немоевским и Яном Еленским еженедельниках Myśl niepodległa и Rola евреи объявлялись причиной преступности и болезней, угрозой нравственности и здоровью польской нации. Дискурс колебался между упреками евреям за то, что они отсталые и являются обузой для польского народа в его борьбе за выживание и модернизацию, и обвинениями их в том, что они доминируют в экономической жизни и тайно захватили власть в больших городах Царства Польского. Широко распространенной стратегией было придание антисемитским топосам псевдообъективного характера с помощью публикации статистических данных 775.

Многие из этих мифов показывают, в какой большой мере общий дискомфорт, испытываемый польской интеллигенцией в связи с модернизацией общества, определил ее антисемитские взгляды. Трансформация социальных иерархий, ускоренная такими процессами, как индустриализация и урбанизация, вызвала глубокое раздражение в польских образованных слоях. Их элитный статус пошатнулся, и дополнительный удар по нему нанесла антипольская дискриминация со стороны императорских властей. Политика Столыпина, рассматриваемая как новая волна русификации, еще больше усилила неуверенность польской интеллигенции в собственном положении. Поэтому уже современники говорили, что в антагонизме между русскими и поляками евреи Царства Польского оказались «между молотом и наковальней» 776. В обстановке триумфального шествия антисемитизма по всей Европе, стремительного сужения понятия нации до этнической, а в польском случае и конфессиональной единицы, в условиях неуверенности в будущем – которая в Польше была особенно гнетущей из‐за отсутствия собственной государственности и из‐за модернизационных трансформаций, сотрясающих общество, – неудивительно, что «еврейский вопрос» стал одной из центральных тем для польского самосознания 777.

Но только новым контекстом – легализованной после 1906 года политической публичной сферой – были обеспечены условия, необходимые для дальнейшей динамизации антиеврейской агитации. Только логика предвыборной борьбы и конкуренция между печатными органами, ассоциациями и союзами позволили широкому кругу акторов счесть для себя приемлемым использование антисемитизма в качестве средства мобилизации. Этому, несомненно, способствовало то, что новые свободы использовались и еврейскими акторами для создания собственных ассоциаций и организаций с целью отстаивания своих интересов. Такие объединения появились в большом числе уже в поздней фазе военного положения, благодаря чему еврейская самоорганизация стала гораздо более заметна в обществе. Возникла конкуренция между параллельно существующими польскими и еврейскими ассоциациями и клубами одинаковой тематической направленности, и это усилило ресентимент с польской стороны, потому что ставило под сомнение заявляемую польскими организациями претензию на право считаться единственными представителями местного общества в крае 778. Эти условия благоприятствовали динамичному процессу формирования повестки, в ходе которого все лидеры общественного мнения должны были быстро занять какую-то позицию в отношении антисемитских выпадов, а читатели средств массовой информации пусть и не обязательно верили всем слухам, но были вовлечены в дискурс, в котором социальные проблемы Царства Польского тем или иным образом связывались с еврейским населением 779. Именно в силу вездесущности еврейской темы людям, выступавшим в роли «анти-антисемитов», тоже очень тяжело было мыслить вне антисемитских стереотипов. Довольно часто даже те – немногочисленные – публицисты, которые брались критиковать национал-демократическую линию, сами воспроизводили элементы вездесущего антиеврейского дискурса 780.

То обстоятельство, что «еврейская тема» годами занимала одно из центральных мест в политической публичной сфере Царства Польского, подготовило почву для эскалации антисемитских настроений в 1912 году и для последовавшей затем кампании бойкота против евреев. Катализатором конфликта стал диспут по поводу того единственного депутата от Варшавы в IV Думе, который определялся «общей курией». Несколько факторов обеспечили еврейским выборщикам возможность оказать решающее влияние на выборы этого депутата. И дело было не столько в демографических тенденциях, сколько в имущественном избирательном цензе, благодаря которому владельцы недвижимости оказывались в привилегированном положении. В то же время ужесточение правил регистрации привело к сокращению числа зарегистрированных избирателей. Однако на выборах выборщиков в октябре 1912 года выяснилось, что процент избирателей, упустивших время и не зарегистрировавшихся, среди католиков был намного выше, чем среди евреев. То же можно сказать и о явке, и в результате группа «Еврейского списка» составила около 40% участников собрания выборщиков. Дмовский эти выборы уже проиграл, так что его возвращение в Думу стало невозможным. Однако кандидат от эндеции Ян Кухажевский все еще участвовал в предвыборной гонке. Но ввиду открыто антисемитских позиций национал-демократов выборщики-евреи отказались поддержать Кухажевского и проголосовали за компромиссную кандидатуру от социалистов – Эугениюша (в русском обиходе – Евгения Иосифовича) Ягелло, который и стал в IV Думе вторым депутатом от Варшавы 781.