Мальте Рольф - Польские земли под властью Петербурга [От Венского конгресса до Первой мировой] [litres]

Все это способствовало тому, что, в отличие от большинства представителей царской бюрократии, президент города Сократ Старынкевич прорвал изоляцию русской общины в Варшаве. Он был принят в кругах польского общества, поддерживал дружеские контакты с представителями крупной варшавской буржуазии, они приглашали его на свои праздничные и культурные мероприятия 449. После того как в 1892 году Старынкевичу по возрасту пришлось оставить службу, он остался жить в Варшаве до самой своей смерти. Его похороны в августе 1902 года стали торжественной массовой демонстрацией: сотни тысяч варшавян провожали тело бывшего президента своего города на православное кладбище в Воле.

Эти хорошие отношения с польским обществом, которых Старынкевич никогда не скрывал, нисколько не подрывали его авторитета в российских инстанциях. В глазах имперской бюрократии он тоже был ценным и уважаемым чиновником. Это видно, в частности, по исключительно высокой пенсии, которая была назначена бывшему президенту города после выхода в отставку: 3 тыс. рублей в год, которые получал Сократ Старынкевич, были исключительной привилегией, а значит – особой наградой, какой после него не удостаивался более ни один варшавский президент 450.

Однако то, что ратуша во дворце Яблоновских превратилась в место интенсивных русско-польских контактов, было не только личной заслугой Старынкевича. Дело в том, что здесь гораздо больше, чем в других государственных органах, было польских служащих родом из Варшавы. В принципе, имперская администрация на низовых должностях везде была укомплектована в основном поляками-католиками 451. Кроме того, в аппарате управления города осталось большое количество чиновников-поляков со времен Зыгмунта Велёпольского и Каликста Витковского, к которым впоследствии добавились новые – прежде всего эксперты с инженерным образованием. Поэтому в глазах варшавской русской общины магистрат был «польским бастионом» или местом «польского сговора» и неоднократно раздавались призывы к штурму этой крепости. Тем не менее успехи различных кампаний по русификации аппарата были скромными: высокая концентрация поляков-католиков среди сотрудников магистрата сохранялась и в начале XX века 452.

Не только Сократ Старынкевич был хорошим знатоком варшавского польского общества. Его не столь знаменитые преемники тоже поддерживали добрые отношения с горожанами. Как правило, генерал-губернатор высоко ценил ту роль посредников между российской администрацией и польской городской элитой, которую выполняли президенты города, и обращался к ним, когда искал диалога и сотрудничества с варшавянами 453. По-видимому, президент города обычно брал на себя функцию обеспечения такой коммуникации.

Не был Старынкевич и единственным, кто активно способствовал городской модернизации. Его преемники выступали за продолжение этой линии и проявляли готовность содействовать обновлению городского пространства. Последующие президенты – Николай Бибиков, Виктор Литвинский и Александр Миллер – энергично отстаивали потребности растущего мегаполиса. Они неоднократно проявляли высокую, связанную с рисками готовность к капиталовложениям в области городской инфраструктуры. Так, Николай Бибиков инициировал строительство больших крытых рынков, которые должны были обеспечить снабжение Варшавы продуктами питания. Лучшим среди этих модерных павильонов был, несомненно, построенный в 1899–1901 годах Мировский (Hale Mirowskie), при создании которого коллектив проектировщиков мог опираться на прежние планы знаменитого варшавского архитектора, Стефана Шиллера. При Бибикове же началось и возведение третьего моста через Вислу – самый крупный после строительства канализации инвестиционный проект магистрата.

Преемник Бибикова, Виктор Литвинский, помимо прокладки дополнительных телефонных линий, форсировал прежде всего электрификацию уличного освещения и трамвайной сети. Одновременно он осуществлял реконструкцию зданий, находившихся под государственным управлением. С 1908 года, например, шли масштабные работы по модернизации государственных театров. Не только тщательно отремонтировали фасады: в каждом театре была оборудована собственная электростанция со всем необходимым оснащением, а также система туалетов со смывом и внутренняя телефонная сеть 454.

Благодаря этим инвестициям значительно изменилась и структура расходов городского магистрата. Если при Старынкевиче расходы в области водного хозяйства и канализации составляли чуть более 20% бюджета, то потом, к 1914 году, они значительно снизились. Даже наоборот: после того как была проложена значительная часть дорогостоящей трубопроводной системы, городские водопроводные станции в начале XX столетия начали ежегодно получать по 2 млн рублей дохода. Зато увеличились вложения в строительство и поддержание дорожно-уличной сети, и в 1914 году на это ушло более 24% расходов городского бюджета (самая крупная статья расходов за всю его историю). Значительно возросло также участие города в благотворительной деятельности и эксплуатации больниц. Если в 1883 году в них было инвестировано всего 3,2% бюджета, то в 1914‐м магистрат выделил на них уже 16,6% своих средств 455.

Такая активная инвестиционная деятельность в области обновления инфраструктуры мегаполиса требовала особого мышления, ориентированного на местные интересы и подразумевающего готовность рисковать ради развития города. Кроме того, ввиду нестабильного финансового положения городского бюджета от президента требовалась также большая настойчивость: достаточно часто городские интересы приходилось отстаивать, защищать от вмешательства генерал-губернатора или петербургских министерств.

Прекрасным примером такого конфликта может служить борьба Александра Миллера за интересы населения Варшавы. За годы президентства ему неоднократно приходилось оборонять немногочисленные зеленые зоны города от тех, кто желал использовать их под застройку. Защищая варшавские парки, Миллер был готов пойти как против генерал-губернатора, так и против министра внутренних дел. Начиная с 1906 года, уже при планировании строительства в Варшаве Русского народного дома, местные сторонники проекта и их петербургские покровители стали претендовать на участок, составлявший часть Уяздовского парка в северо-западном его углу, т. е. в одном из самых представительных мест нового варшавского сити. По инициативе Русского общества в Варшаве здесь должны были построить огромное здание для общественных мероприятий и конгрессов, с библиотекой и собственным театрально-концертным залом 456.

Магистрат отклонил этот план, за который выступали такие могущественные фигуры, как генерал-губернатор Георгий Скалон и премьер-министр Петр Столыпин. Споры продолжались с 1906 по 1913 год, и в итоге магистрат победил. Русскому обществу пришлось довольствоваться другим участком для строительства. Тот факт, что Варшавский магистрат в отстаивании городских интересов смог одолеть сильных противников в Варшаве и Санкт-Петербурге, для проекта Русского дома означал преждевременную смерть: прежде чем возобновилось планирование строительства на предоставленном участке, который не нравился инициаторам проекта, война положила конец всей затее 457.