Юлия Верба - Одесская сага. Ноев ковчег [litres]

А вот идейные иностранные моряки, посещавшие другой одесский Торгсин, в порту, часто негодовали, что это не советский магазин, а настоящий бордель с шикарными девочками, кельнершами, которые любят дорогие подарки, – разумеется, те продавались тут же: пудра, чулки, духи, шампанское… Проститутки в Торгсине делились на несколько видов – одни «халтурили» после основной работы на заводах и в конторах, другие, удачливые и талантливые, перешли под крыло госконторы с прилегающих к порту улиц, ну и третьи – идейные, помогали стране добывать валюту. Кроме эффектной внешности, все девочки в обязательном порядке сотрудничали с НКВД. Все буржуазные «перегибы» и отсутствие в продаже советских агитационных материалов были известны и союзному руководству Торгсина, и местным чекистам, но «цель оправдывает средства». По данным за тридцать третий год, продажа музейных ценностей и экспроприированных шедевров государством на мировом рынке принесла чуть больше двадцати миллионов, а Торгсин за тот же год добыл золотом двести шестьдесят семь. Не считая хищений на местах.

Лида бесилась от бессилия – она тоже понимала, насколько этот прибыльный и красивый бизнес опасен для жизни. И искала любые возможности. В этот раз она зашла издалека и с джокера – на ближайшем журфиксе отозвала в сторону Ирода:

– У меня для вас подарок. Поклянитесь не спрашивать – где, у кого, как и за сколько.

Василий Петрович скривил губы и посмотрел на Лиду. Та протянула крошечную коробочку.

– Вы как-то обмолвились про пажеский корпус в прошлой жизни? Если не ошибаюсь, там было много сторонников этого, хм-м, философского течения.

Ирод со скучающим лицом открыл коробочку и замер – в ней лежала масонская подвеска восемнадцатого градуса – «Рыцарь розы и креста». Он хищно ухмыльнулся.

– Ах, какая волшебница! Где ж вы ее… а, ну да, не спрашивать… Ну что вы, Лидочка, у меня всего-то третья степень, и то в прошлой жизни.

– Я думаю, все еще впереди, – подмигнула Лида и ушла к гостям.

«Или давно позади», – подумал Ирод. Пажеский его Императорского Величества корпус, беззаботная юность, дерзкие шалости, первая любовь, сладкий грех, и да, конечно, все поголовно грезили масонским орденом. Но, увы, младше двадцати пяти туда зачислили только одного воспитанника – покойного декабриста Пестеля. Ирод с удовольствием рассматривал дорогую игрушку – редкая вещица. Ценная. «Ах Лидочка-Лидочка, – думал он, – за такой подарок – с меня твоя спасенная шкура в любой зачистке. Пора- довала».

Ксения Ивановна Беззуб в шестнадцать лет тоже нашла свою страсть: не антиквариат, как Лида, не рисование и революцию, как Анька, не стрельбу, как Женька. Она обожала цифры. Вся женская половина клана Беззуб была рождена со счетами в голове. Математические способности Фиры усиливались папиным инженерным талантом. Но Ксеня была чертовым гением. Она их видела – цифры. И связь между ними, и схемы, и механизмы влияния… Алгебра и геометрия были ее любимыми предметами. И больше всего ей хотелось туда, где цифрами можно было играть и выигрывать. Она не обладала чутьем и интуицией Лиды, но видела системы и слабые места в них. Цифры были объемными, они меняли цвет, тревожно мигали красным, загадочно фосфоресцировали, тускнели при неэффективной работе… Ксения каким-то внутренним зрением чуяла их. Поэтому жадно изучала правила. Летом она поступит на математический факультет высших женских курсов. А пока горит от подслушанного первого разговора Лиды и Риты. Ксеня где-то в голове, внутренним зрением отчетливо увидела полупрозрачную кристаллическую структуру – схему. О да, вот где деньги и обороты – это не бычки перепродавать с чистой прибылью в пятнадцать процентов – жалкие крохи! Цифры! Они все решают – вот позвали бы к себе – я бы враз придумала, как там замутить…

Но старшая сестра, Лидка, даже на миллиметр не подпустила Ксеню к ее гешефтам с Риткой. Понять принцип работы черной и белой бухгалтерии, увидеть закономерности и выстроить новые конструкции – что может быть интереснее? И Ксеня пойдет устраиваться младшим счетоводом с символической зарплатой и минимальной пайкой. Заработок ее не интересовал – только знания, принцип работы. Она бы еще столько же приплачивала, если бы ее согласились учить.

А тут и лето. Ксеня выматывалась, но успевала хоть и в меньшем объеме, но вернуться к своему «рыбному промыслу», оставив всего десяток самых любимых и беспроблемных клиентов. Прибыль была ничтожной, но она не гнушалась любой работы, тем более с такими связями и знакомствами. Ехала за бычком в Аркадию на пятом трамвайчике и от скуки подглядывала искоса в газету, которую читала удобно разместившаяся на полутора сиденьях дама в шляпке, с подстилкой на плече и сумкой еды. На первой полосе «Черноморской коммуны» от 20 июля мелькнула новость: «Нарком торговли, тов. Микоян во время пребывания в Одессе предложил развернуть сеть ресторанов открытого типа, полностью доступных для широкой массы приезжих курортников. Часть таких ресторанов открываются в Аркадии, на Куяльнике, 16 станции Фонтана, а остальные – в городе в помещении быв. Робина, Печеского, «Квисисана». Часть ресторанов уже функционируют».

Вот оно! – чуть не подпрыгнула Ксеня. Ах, если бы сейчас можно было расцеловать товарища Микояна за такую идею! Она перед тем, как забрать заказанных бычков, пройдет по аллее и повернет сначала налево, а затем направо, чтобы изучить «рынок». Брать рыбу у рыбаков и тут же сдавать улов оптом в новые открытые рестораны! Вот это идея! Ай, спасибо, товарищ Микоян! Две недели Ксеня наводила мосты и заключала первые контракты на уровне рукопожатий.

С одной из летних точек, стоявших почти на отшибе в конце тропы, Ксеня вела подрывные разговоры с поваром:

– Алексей Петрович, ну скажите, ну зачем вам тот посредник? И что, что он закупщик? Вам озвучить, почем он у меня берет и сколько по вашей ведомости записывает? Я, конечно, сильно рискую нарваться на немилость, но я хочу помочь. И вам, и себе. Вы же главный повар! А я могу до рыбы еще и деликатесов достать. Надо?

Повар Алексей Петрович задержит оплату на день, извинится, скажет, что начальство хочет посмотреть на нее, и попросит, чтобы Ксеня заехала вечером – на разговор. Он представит младшую Беззуб директору ресторана Ефиму Григорьевичу, как «ту самую рыбачку – второй год у нее беру». После часа упоительных торгов, уже без повара, они пришли к деловому соглашению, которое первой нарушила Ксеня.

Она зайдет под вечер через неделю знакомства, с корзиной, накрытой вышитым рушником.

– Там не рыба, там другое! – заявит. – Мне до хозяина надо.

– Я не хозяин, а директор, – отшутится Ефим Григорьевич.