Конн Иггульден - Сокол Спарты

Ворота открыли караульщики, не замедлившие простереться перед Тиссаферном ниц. Этот жест он оценил, хотя его звание при дворе было до сих пор неопределенным. Собственные слуги и рабы звали его, конечно же, «повелитель Тиссаферн»: при своем дворе любой хозяин волен звать себя как заблагорассудится. А так кто он есть? Просто приближенный, пускай и доверенный, допущенный в ближний круг. Отсутствие официального звания раздражало, словно колючка, попавшая под ноготь. Оставалось лишь надеяться, что Артаксеркс сам устранит это недоразумение, когда выслушает отчет. Тиссаферн был вдали от двора и его удобств вот уже без малого полгода. Разве за такое испытание не полагается награда?

Сады в своей красоте были безупречны, как и всегда, а рабы здесь подбирали каждый опавший листик и обрезали каждый куст до таких идеальных форм, что он казался произведением искусства, а не природы. Тиссаферн был облачен в свободные одеяния из шелка и легкие сандалии. Вслед за подоспевшим провожатым он тронулся по тенистым тропинкам сада, но не в ту сторону, где находилось крыло, в котором умер прежний царь. Оно было снесено, а на его месте посеян новый лужок, за которым чутко ухаживали, взлелеивая каждую травинку. Камни, и те были здесь выложены наново. От этого охватывало даже нечто большее, чем удовлетворение. Чувство совершенства было таким изысканным, что по остроте своей напоминало боль. О, сколько жизней роится в грязи в поисках пищи, чтоб хотя бы выжить в этом мире! Тем отраднее созерцать, что можно сделать при наличии воли и неограниченного богатства. Сложно и представить что-либо лучшее для существования, чем двор персидского царя. Царское семейство для простонародья, должно быть, равно богам. А значит, ты, Тиссаферн, состоишь в прямом услужении у небожителей. Неужели это может не нравиться и не вызывать зависть у других?

Впереди, на краю травяного поля, стоял царь Артаксеркс, держа в руках натянутый лук из черного рога. Инкрустированное золотом оружие выглядело зловеще, воистину смертельно. Приближаясь, Тиссаферн осторожно на него поглядывал. Возле поля он предусмотрительно расстелил циновку, дабы не испортить чистые шелка, и простерся на ней, почтительно поднеся руки к голове. Артаксеркс мог прервать это действо в любой момент, но предпочитал смотреть на кончик стрелы. Тоже сын своего отца, возросший с его смертью. Артаксеркс по-прежнему требовал к себе ритуалов повиновения, хотя на словах неустанно твердил, что все это для достоинства трона, а не для его собственного удовольствия.

В тот момент, когда Тиссаферн поднимался, царь поместил на тетиву стрелу и через простор поля поглядел на шестерых невольниц, разгуливающих там с поднятыми спартанскими щитами. Женщины были красивы, а одеты в короткие, до бедра, накидки. Впору покачать головой, хотя, если вдуматься, царь по возрасту молодой человек, которому еще не прискучила подобного рода забава. Ходили слухи, что к нему со всей империи свозятся девушки, избранные за свою красоту. Некоторых из них он оставляет себе, а остальных раздает в качестве награды своим телохранителям.

Тиссаферн смекнул, что это, видимо, те, кто впал у него в немилость и должен теперь носить щиты для царской стрельбы из лука – понятно, не совсем наказание, а скорее знак неудовольствия или предупреждение. Тиссаферн вздохнул. С женщинами его хозяин, конечно же, строг, но со временем смягчится, как и все мужчины.

– Гляди, Тиссаферн, – бросил царь через плечо.

Плавным движением он отпустил тетиву, посылая стрелу по дуге в самый дальний щит. Сила удара опрокинула молодую женщину, которая вместе со щитом кувыркнулась на землю, вскинув ноги. Артаксеркс удовлетворенно хмыкнул и не глядя протянул руку, в ладонь которой раб вложил очередную стрелу с нарядным оперением. На протяжении трех выстрелов, все из которых пришлись в цель, царь хранил молчание. Из женщин больше никто не падал, хотя все покачнулись при ударах.

– Прекрасные попадания, повелитель. А твои навыки, я вижу, только улучшились. Воистину ты мастер во владении оружием.

Прозвучало как явная лесть, но Артаксеркс упражнялся каждый день и в самом деле заслуживал похвалы. Хотя большинство по-прежнему считало его менее воинственным из двух царских сыновей. Правда в том, что он сделал себя сильным, не разглашая это на весь свет. Тиссаферн лучше других знал, что царь способен с честью сражаться мечом и боевым копьем, а также стрелять из лука. Некоторые рождены, чтобы быть воинами. Это известно всем. По некоторым видно, что они дерзновенней, быстрее и гибче. У них есть навыки, которые неподготовленным кажутся сродни волшебству. Но есть и другой путь, хотя он не такой скорый и менее броский. Человеку достаточно просто упражняться изо дня в день. Свидетельством тому был Артаксеркс. Если в человеке есть усердие и старание, то кости у него станут тверже, мышцы тугими, как канаты, а мастерство несравненно выше.

Сноровку можно будет развить до невиданных скоростей. Каждое утро Артаксеркс упражнялся до седьмого пота. По его зову являлись наставники по мечевому бою, и он бился с ними на закрытом дворе. Говорили, что царевич Кир родился воином. Артаксеркс, в отличие от него, себя им сделал. Это было видно уже по тому, как царь движется. Некогда любитель наук и искусств, со временем он сделался леопардом в мантии с подбоем.

После еще одного десятка выстрелов царь потер себе предплечья, щурясь от того, как под кожей упруго перекатываются мышцы. Свой грозный лук он передал рабу и обратил взор на своего царедворца:

– Ну что, Тиссаферн. Докладывай, как там, на западе, зализывает раны мой дорогой брат.

Говоря это, царь пошагал, так что Тиссаферну для того, чтобы держаться рядом, приходилось семенить трусцой. Рабы остались позади, а они через зеленый квадрат поля двинулись к краю террасы, граничащему с солнечно-голубой пустотой неба. Артаксеркс махнул девицам, и те, передвинув щиты на плечи, начали расходиться, мелькая смуглыми ногами и потупив взоры, чтобы не гневить своего повелителя. Тиссаферн, не удержавшись, скользнул взглядом по одной или двум (все-таки ему было шестьдесят два, а не восемьдесят).

Артаксеркс подошел к самому краю, поставив правую ногу так, что половина ступни торчала над отвесной пропастью и пустотой. Ниже по склону лениво чертили круги птицы, так что царь с Тиссаферном находились выше их. Под ногами у Артаксеркса в паутинке дорог и лоскутах садов и наделов раскинулся первый город державы. Кверху тонкими струйками вились дымы от костров, кузниц и пекарен, образуя сизоватую дымку. Тиссаферна вся эта картина одновременно пугала и очаровывала. Если отсюда сорваться и упасть, то лететь, наверное, долго, пока не занемеет ум. Нутром чуя опасность такой высоты, он сторонился кромки, а желудок предательски подпирал снизу горло.