Хелен Кляйн Росс - Опоздавшие

Захотелось курить. Чердак был ее курилкой. Сдернув тряпку с тумбочки, она выдвинула ящик и достала спрятанную там пачку сигарет. Да нет, это вовсе не пачка, а маленькая, размером с ладонь, книжица в мягкой обложке.

Эмма снова пошарила в ящике и теперь нащупала сигареты со спичками, заткнутыми в целлофановую обертку пачки. Ну слава тебе господи. Поспешно закурив, она сделала глубокую затяжку.

Книжица оказалась молитвенником в кожаном, от старости ветхом переплете. На первой пустой странице виднелась выцветшая надпись тушью: «Бригита Моллой». Эмма пролистала страницы из тонкой папиросной бумаги: «Праздники и посты», «Перечень святых», «Молитвы о спасении».

Она глянула на часы – еще три минуты и шестнадцать секунд. Пластмассовый горшок на подоконнике сиял, точно хрустальный шар.

Линялая тесемочка закладки помечала страницу с «Молитвой для отчаявшихся».

Эмма решила помолиться. Хуже не будет.

– Взыскую Твоего заступничества и помощи Твоей, не оставь меня Своей милостью в крайней нужде моей…

Запищал таймер. Пора.

Полоска осталась голубой! Молитва помогла!

– Ты что-то рано поднялась. – Мать выглянула из-за газетной страницы с модами.

– Пансион приучает к режиму, – произнес дед, просматривая некрологи.

Эмма подошла к посудной полке, выкрашенной в странный зеленый цвет с отливом в синеву. Считалось, что именно такой оттенок отпугивает комаров. Видимо, так оно и было, поскольку комары редко залетали в кухню.

Из строя кружек, вверх тормашками стоявших на полке, Эмма выбрала одну и, поставив ее в углубление в сланцевой столешнице, налила кофе из кофейника. Затем перешла к столу и села на плетеный стул с прямой спинкой, давным-давно требовавший перетяжки.

На столе лежала кипа газет и журналов. Эмма взяла «Нью-Йорк таймс мэгэзин» с броским заголовком «Как мы теперь живем» на обложке.

– Дорогуша, подай, пожалуйста, ножницы, – попросил дед. Эмма поняла, что обращаются к ней. Дочь он вряд ли назвал бы «дорогушей». – Кристофер Грей написал о нашем старом доме на Парк-авеню. Я хочу послать вырезку твоей тете Абби. [16] Кристофер Грей (1950–2017) – журналист, историк архитектуры. В газете «Нью-Йорк таймс» вел колонку «Городские пейзажи», посвященную истории Нью-Йорка.

Дед постоянно вырезал и отправлял заметки, порой без всяких объяснений. Однажды в летнем лагере Эмма получила от него письмо. В конверте с адресом, нацарапанным будто курица лапой, была только загадочная статья о горных пластах.

Эмма выдвинула буфетный ящик, в котором хранился всякий хлам: бечевки, тесемки, спички, свечи… А вот и ножницы. Здесь же были невостребованные годами кляссеры для марок, магнитофонные пленки, фотокассеты, всевозможные провода. И еще уйма ключей, частично снабженных рукописными бирками. Эмма собиралась отыскать среди них ключ от своей комнаты.

Большие портняжные ножницы в форме птицы (лезвия раскрывались, точно клюв) Эмма подала деду кольцами вперед, как когда-то учила Арлетт.

– Папа, подожди, сначала я это прочитаю, – сказала мать.

Дед, будто не слыша, искромсал газету. Мать резко встала, взяла свою чашку с кофе и вышла из кухни. Она приучилась брать паузу, когда отец ее чем-нибудь огорчал. Эмма услышала, как мать спускается в подвал, где вместо прачечной теперь была ее фотолаборатория.

У деда сильно тряслись руки. Птичий клюв, нацелившийся на газетную страницу, ходил ходуном.

– Кто такая Бригита Моллой? – спросила Эмма.

– Что? – Клюв замер. – Кто тебе о ней рассказал?

– Никто. – Из кармана халата Эмма достала молитвенник и раскрыла его на странице с именем.

– Где ты это взяла?

– На чердаке. Я там… кое-что искала для школьного задания.

Дед протянул руку, взял молитвенник, уставился на надпись.

– Бригита Моллой. Мы звали ее Брайди. Она была моей нянькой. Это она… – Дед осекся.

– Я помню.

Старая семейная история, которую поведала мать: служанка-ирландка кого-то отравила мышьяком. С тех пор никто не хотел жить в той комнате.

– Она этого не делала. На нее возвели напраслину.

Слово «напраслина» в устах деда Эмму удивило. К просторечью больше склонна мать.

– Вина ее не доказана, – сказал дед. – Но кое-кто считает, человек должен доказать свою невиновность.

Эмма знала о его разногласиях с матерью в этом вопросе.

– А что стало с ее ребенком? – спросила она.

– У нее не было детей. – Дед сощурился. – Она никогда не была замужем.

Эмма забрала у него молитвенник и меж страниц отыскала сложенный листок.

– Вот справка о рождении мальчика в январе 1909 года.

– Покажи.

Из коридора донесся голос матери:

– Эмма, помоги вынести мусор. Сегодня воскресенье, в час мусорный фургон уедет.

Холлингвуд

2002

Винсент выбросил книжицу дважды.

Первый раз – после того, как распрощался с Брайди. Прошагав по сходням, он кинул молитвенник в мусорную кучу на пристани. Ненужная улика. Выходит, Брайди его совсем не знает.

Но через минуту кто-то похлопал его по плечу. Мужчина в фетровой шляпе.

– Вы обронили. – Он протянул молитвенник.

Винсент взял книжицу. Протянутая рука ждала монету. Винсент не дал ничего.

Дома он бросил молитвенник в мусорное ведро.

Из-под обветшавшей кожи выглядывала марлевая прокладка обложки. Название было оттиснуто церковным шрифтом: «Ключ от царствия Небесного». Расположенные по диагонали буквы как будто устремлялись ввысь, призывая к мыслям о божественном. Бывший рекламщик, он оценил этот дизайн, скорее всего вынужденный – малый формат не позволял разместить слова поперек обложки.

Боясь, что книжка развалится прямо в руках, он осторожно открыл ее на первой пустой странице. Подпись выцветшей тушью. Он погладил имя, словно прикосновение к нему могло сотворить во плоти его владелицу.

Перевернул страницу, другую. Septuagesima. Quinquagesima [17] Семидесятница. Прощеное воскресенье ( лат. ). . До чего же красива латынь. Доктора Лауэра хоронили зимой, прибыли почти все его бывшие ученики. Было холодно, но от парковки до церкви они шли без пальто.

Что-то подчеркнуто: Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу [18] 1-е Коринфянам, 13:12. .

Абзац помечен звездочкой, на полях надпись: см. стр. 193. Он пролистал страницы с облезшей позолотой по обрезу.

Книжица закончилась на 191-й странице. Ан нет, последние страницы слиплись. Он поддел их ногтем (Рут забыла постричь ему ногти). Чистые страницы, но на одной что-то написано. И даже чернила не выцвели.

Милый Боже, передавший своего единственного Сына в любящие руки Марии и Иосифа, не оставь мое дитя на его жизненном пути. Прими мою вечную благодарность за благодатный дом для него и защиту в лице Сары и Эдмунда. Аминь.