Хелен Кляйн Росс - Опоздавшие

Давний разговор в саду: Ты ясно даешь понять, кто из нас ему мать .

Бидди была не просто няней. Она – его мать.

Какой же силы была ее любовь, если она сохранила это в секрете от всех, даже от него.

Его мать – Сара. И останется ею навсегда. Но взрастила его женщина, давшая ему жизнь.

Окатило нежностью к матери. Больно вспомнить, как он чурался ее ради Бидди.

Но разве сейчас это важно? Всё быльем поросло. Он встал и подошел к черному пластиковому мешку, приготовленному на помойку. Приказав рукам не дрожать, распустил шнурок, бросил молитвенник в мешок и намертво завязал горловину морским узлом, которому его научил дедуля.

Холлингвуд

2005

Ради отца, которому исполнилось девяносто шесть, она переоборудовала дом. И даже не помышляла о прекрасной городской богадельне, куда была длинная очередь. Пока есть возможность, отец останется дома и получит заботу, которую она ему недодала.

Рут не могла и представить, как хлопотно ухаживать за человеком в конце его жизни, однако не сдавалась. Эти хлопоты исцеляли душу.

Чулан в его спальне превратился в ванную, а комната горничной – в прачечную, для чего пришлось изменить схему проводки в западном крыле дома. Оказалось, старого человека нужно обстирывать просто в немыслимых объемах, а постоянно таскать грязное белье в подвал уже не было сил. Место подвальной прачечной заняла старомодная фотолаборатория. Удивительно, однако масса людей охотно платила за фотографии своих исторических домов, отпечатанные по старинке.

Сейчас в доме они обитали вдвоем, но было много приходящего народу: домработницы, медсестры, сотрудники хосписа и пастор конгрегационалистской церкви, оказавшийся женщиной, что неизменно приводило отца в смятение.

Близился вечер. Отец задремал. Рут читала, сидя в кресле-качалке.

Слава богу, он хоть немного отдохнет. А то ведь ночью не спал. Ночная сиделка сказала, что до утра читала ему детские книжки из застекленного шкафа в библиотеке. Боль его не донимала, однако и сон не шел.

На завтрак отец выпил сок, в который Рут растолкла таблетку и еще добавила порошок. Врачи говорят, скоро он не сможет глотать вообще. Как жаль, что он не увидит Эмму на торжествах по случаю столетия Троубриджа. Он бы порадовался за внучку, которая в бархатной мантии выступит с речью от имени выпускников. Но сейчас от всего этого он уже далек.

Пронзительно затренькал дверной звонок; Рут отложила журнал и на цыпочках вышла из комнаты, стараясь обходить скрипучие половицы.

Спустившись по винтовой лестнице, она пересекла вестибюль и открыла дверь заступавшей на дежурство сиделке, а потому не видела, как из разжавшейся руки отца выпал мраморный шарик; прокатившись по линялому узору покрывала, с тихим стуком он соскочил на покатый пол, добежал до щели между половицами из канадской сосны, скрылся под плинтусом, полавировал в оштукатуренной дранке, перепрыгнул через шляпку вылезшего гвоздя, ухнул в пыльный тоннель, образованный распорками, и закончил свой путь, точнехонько нырнув в горлышко старого синего флакона.

– Здравствуйте. Входите, – сказала Рут. Между двумя словами возникла крохотная пауза, во время которой за стенкой что-то тихо звякнуло. Обе женщины машинально глянули в сторону непонятного звука, а потом одна следом за другой прошли в длинный коридор и винтовой лестницей поднялись наверх.

Веллингтон, Коннектикут

2012

Супружеская пара, купившая квартиру на Грин-стрит, переслала им письмо, пришедшее на старый адрес. Это был официальный запрос нью-йоркского судмедэксперта на образец ДНК Эммы.

После окончания Миддлбери-колледжа она жила в Вермонте. Рут связалась с ней по телефону.

– Это нужно для подтверждения того, что останки принадлежат… – Она запнулась.

– Папе, – договорила Эмма.

Имелось несколько вариантов предоставить образец. Проще всего – по почте. Рут договорилась о доставке контейнера.

Ожидая результатов экспертизы, она снова и снова слушала голос Джека. Слова она знала наизусть, но это не имело значения. Джек как будто был рядом. Записи с автоответчика Рут сохранила в папке, озаглавленной «Целевые сердечные ритмы», чтобы Эмма не наткнулась на них, копаясь в ее компьютере. Может, когда-нибудь дочь их послушает, но сейчас это будет слишком тяжело.

Сначала говорил безликий женский голос робота: Сообщение… получено… одиннадцатого… сентября… в… восемь… часов… пятьдесят… девять… минут…

Затем звучал голос Джека, спокойный, ничуть не испуганный: Привет, Рути, это я. Звоню на случай, если ты дома. Тут был взрыв. В Первой башне. Это другое здание. Со мной всё в порядке, не волнуйся.

И второе сообщение, его последний разговор с ней: Привет, маленькая, это опять я. Похоже, мы тут застряли на какое-то время. Со мной всё хорошо. Не тревожься. Успокой Эмму.

Это был самый страшный день в ее жизни и жизни Эммы, но они всю ночь не ложились, не желая окончания последних суток, когда Джек был с ними.

Позвонил сотрудник фонда по выплатам компенсаций пострадавшим. Образцы совпали. Найдены останки Джека.

Теперь их ожидала процедура, выглядевшая бесчеловечной.

В соответствии с волей Джека, останки его должны быть кремированы.

Холлингвуд

2016

Рут поднялась с обитого муслином стула и вместе с другими двумястами десятью гостями приготовилась к шествию невесты по проходу.

Вообще-то не по проходу, а по укрытой белой шелковой дорожкой тропе меж рядов стульев, арендованных для торжества и установленных на лужайке Холлингвуда. Дорожку раскатали, едва подружки невесты и девочка с букетом заняли позицию в беседке.

С погодой повезло невероятно. Вопреки прогнозу, обещавшему дождь, июньский денек выдался чудесным: на небе ни облачка, под ярким солнцем озеро мерцало, точно бриллиантовое колье.

Как жаль, что здесь нет Джека. Завидное свойство мертвых – они не стареют. Если б Джек воскрес и повел дочь к алтарю, он был бы на пятнадцать лет моложе Рут.

Их-то свадьба была гораздо скромнее. Сорок гостей в арендованном зале в квартале Марри-Хилл. Несмотря на умеренный размер аренды, отец посчитал это зряшной тратой денег. Зачем, когда в Холлингвуде можно всё устроить бесплатно? Но в начале восьмидесятых люди, воспитанные в духе шестидесятых годов, восставали против чрезмерности.

Эмма, устроив свадьбу в Холлингвуде, исполнила то, что ее дед желал от своей дочери. Мы изо всех сил стараемся угодить родителям, когда их уже нет на свете. Как там в стихотворении Билли Коллинза? Проезжая мимо кладбища, ты видишь восставшего из могилы отца, который бросает на тебя мудрый неодобрительный взгляд. Долгие годы она притворялась, что отцовское неодобрение ей безразлично. Но в конечном счете показала и ему, и себе, что это далеко не так. [19] Билли Коллинз (р. 1941) – американский поэт-лауреат.