Ринат Валиуллин - Алмазы для Бульварного кольца

– Да не-ку-да уже было! – почти по слогам произнес Педру с интонацией учителя, который уже в пятый раз объясняет нерадивому ученику элементарное правило грамматики. – Португалию буквально наводнили retornados , «возвращенцы» из всех ее бывших африканских колоний, в течение года получивших независимость. Отец не смог приспособиться к резкой перемене рынка, и весь его туристический бизнес развалился. Мать моя к тому времени уже умерла, а семья «солдату удачи» ни к чему, одна обуза. Поначалу с такими же недобитками, как и я сам, немного мародерствовал, занимался грабежами. Потом какое-то время служил в охране. У одного ангольского генерала, он по совместительству еще владел алмазным прииском в Лунда-Норте. В Минобороны Анголы у некоторых генералов был свой алмазный бизнес. Иногда выполнял его отдельные «деликатные» поручения: это когда надо кого-то из тех, кто ему по жизни мешает, небольно «обезвредить». Ну и так, по мелочи, пока, наконец, не устроился в службе безопасности компании «Диаманг».

– А как же и почему вы здесь-то оказались? – удивился Олег, понимая, что пока не может уложить в голове все столь резкие повороты судьбы своего собеседника.

– Вот как раз, выполняя одно распоряжение своего начальства, я, как назло, и оказался на юге Лунды, который контролирует Савимби, и где согнанные им на прииски местные жители роют для него землю. УНИТА там контролирует довольно большой участок, неподконтрольный ни правительству, ни «Де Бирс». Правда, не без ведома и, думаю, не без молчаливого согласия того самого начальства «Диаманг». Так что, как только завтра здесь появится кто-то, с кем я смогу переговорить, пожалуй, что я, дружище, отправлюсь отсюда восвояси. Компания у вас, конечно, приятная, но уж больно свежо по ночам, да и комары мне здешние нравятся все меньше.

Педру тепло улыбнулся Олегу, пожелал ему спокойной ночи, укрылся курткой и через несколько минут уже мирно храпел. На следующий день, как тот и обещал, его вызвали в штаб лагеря, и в барак португалец уже не вернулся. Конечно, можно было предположить все, что угодно. Однако Олег почему-то был уверен, что унитовцы его на самом деле опустили.

Вечером того же дня Олегу удалось случайно подслушать разговор двух охранявших их часовых: на следующий день на их базу из селения Лонга должна приехать какая-то комиссия. Быстро прикинув, что если они ехали от Менонге три часа и потом еще какое-то время шли густым лесом, Олег понял, что, скорее всего, он находится на территории бывшего огромного национального парка, вероятно, в центральной или северо-восточной его части, километрах в пятидесяти от Куито-Куанавале, где расквартирована бригада ФАПЛА, в которой работают наши советники. Правда, дорога, идущая вдоль верхней кромки парка, ведет прямиком к селению Жамба, почти на самой границе с Намибией, где расположена ставка Жонаса Савимби.

– Сюда едет какой-нибудь «Красный крест» или ООН, – со знанием дела предположил Христо, болгарин лет тридцати из провинциального приморского городка Балчик. – Как начнут выяснять, кто мы, – умоляю! – ни слова про военных. Мы мирные люди, совершенно случайно, по недоразумению попавшие в плен.

– Ну вы же и так гражданские, – удивился Олег, – чего же тогда придумывать?

Разговор велся на португальском, с некоторыми вкраплениями польских и болгарских слов, когда собеседники, изучавшие язык, что называется, на улице, в общении с местными, не могли найти подходящего эквивалента.

– Пока они там разберутся, пройдут месяцы, а я бы хотел попасть домой как можно скорее. При малейшем сомнении они вспарывают живот, а потом уже думают, правильный ты иностранец или нет, – сказал Христо, взглянув на своего польского коллегу.

– Да, не хотелось бы стать объектом публичной казни или увидеть со стороны свою голову на шесте на каком-нибудь массовом торжественном мероприятии, – мрачно пошутил Янек, работавший на том же проекте и приехавший в Анголу уже около года назад.

На следующий день охрану усилили еще двумя солдатами, а пленных распределили по одному. Их переместили в некое подобие казармы, каждого в отдельное небольшое помещение с маленьким зарешеченным окошком, вероятно, для предстоящих допросов. В соседнем с Олегом блоке, за стеной поселили, как он успел понять из разговора стражников, ангольского военного летчика, которого поймали минувшей ночью после того, как его истребитель был сбит, а он катапультировался.

Ближе к полудню замок на двери его импровизированной камеры открыли – зашел часовой с автоматом и приказал Олегу оставаться на месте, где он и был, в углу помещения.

Вслед за охранником в комнату вошел Тито Шангонго. Сказать, что Олег удивился, означало бы не сказать ничего. На несколько секунд он буквально онемел, что, тем не менее, не помешало ему понять едва заметный жест Тито, призвавшего его не раскрывать их знакомство. Вместе с ним вошла женщина лет сорока, которая назвалась по-английски представителем «Красного креста», находящейся здесь для того, чтобы убедиться, что с задержанными обходятся должным образом. Задав Олегу несколько вопросов о том, кто он, откуда и какую работу выполняет в Анголе, она аккуратно все записала и, уходя, добавила, что они еще увидятся. Тито, прощаясь, сказал пару дежурных слов и незаметно для спутницы уронил под ноги клочок бумаги, перед этим убедившись, что Олег это видит.

Как только дверь закрылась, Олег поднял записку. На русском, мельчайшим почерком в телеграфном стиле там было написано:

Постараюсь тебя вытащить, ничего не придумывай, они и так все знают: «“Аэрофлот”, возим гражданские грузы». Хорошо, что ты не носишь форму. До связи. Записку уничтожь.

Условия содержания улучшили в тот же день: на ужин к каше из маниоки, местного корнеплода, который ангольцы часто употребляли в пищу в сушеном и измельченном виде, дали каждому пару банок португальских консервов и по двухсотграммовому пакету голландского молока с прикрепленной к нему пластиковой трубочкой. На ночь ему оставили шерстяное одеяло.

Когда Олег уже собирался укладываться спать, за дверью с обратной стороны послышался звук открываемого замка, и в комнату вошел Тито. Он прикрыл за собой дверь и, подойдя к нему, сообщил, что завтра его вместе с геодезистами отпустят. Только сделано это будет публично, с участием западных журналистов, на большом митинге, где выступит сам Савимби. Это будет представлено как акт доброй воли и доказательство того, что группировка УНИТА не так кровожадна, как ее представляет советская пропаганда.

Олег пытался выяснить у Тито, почему после стольких лет в руководстве правящей партии он, судя по всему, вновь сотрудничает с Савимби. Ответ того был достаточно туманным, но суть его сводилась к тому, что МПЛА ведет себя не менее жестоко, чем УНИТА: