Йожеф Лендел - Избранное

— Хорошо.

— И не открывайтесь ему, если вас что-то беспокоит. Он и без того склонен к ипохондрии.

— Относительно своего здоровья?

— Во всем. И еще один совет: ведите себя, как подобает английскому джентльмену. Лишь при этом условии вам удастся удержать позиции.

— Насколько я понимаю, я состою на службе у вас.

— А я — у них. С ними никогда не знаешь, не расставлена ли где скрытая западня.

— У нас то же самое…

— Вы так считаете? — бледное лицо Терни вспыхивает.

— Сударь, мое замечание к вам не относится. Я считаю для себя большой честью, что вы остановили на мне свой выбор.

— Ну, тогда остается только раздобыть денег на дорогу. Пока что укладывайте вещи и готовьтесь в путь. По завершении строительства моста вы сможете самостоятельно браться за крупные работы.

— Надеюсь.

— А пока что вы — мой служащий! Конечно, это ваше личное дело, но я бы посоветовал вам какую-то часть жалованья посылать домой, как это делают офицеры вест-индской компании… Или вы уподобитесь нашим славным соотечественникам и станете пропивать все подчистую? У венгров отменные вина, так что остерегитесь!

— Постараюсь.

— Уж очень вы скупы на слова! В Венгрии этого не любят.

— Во время своего первого пребывания там я убедился, что вполне нахожу общий язык с тамошними людьми.

— Будьте осторожны! Сечени и меня предупреждал, чтобы я был начеку. Выдерживать сроки поставок у них не в правилах.

— Я для того и нужен там, чтобы эти сроки выдерживались.

— Кстати сказать, венграм хотелось бы, чтобы и я находился там неотлучно. Но с меня будет, пожалуй, достаточно наезжать туда раз в год — в августе — сентябре. Я бы и этого не стал делать, вы вполне справитесь с работой самостоятельно, но с Синой должен вести переговоры человек потверже… Сечени тот более разумный.

— Я тоже имел возможность убедиться в этом.

Так закрепился за Адамом Кларком титул «Resident Ingenieur», хотя он так и не получил диплома. Но тогда еще для смысла этого слова — Ingenieur — важна была ingenium [72] Способность, одаренность (лат.) . , которая с тех пор, к сожалению, часто подменяется дипломом.

Терни Кларк наведывался в Венгрию раз, от силы два раза в год, и то лишь на несколько дней. Повседневную работу, связанную с гигантской стройкой, взвалил на себя Адам Кларк. И не только повседневную работу; всякий день возникали неожиданные задачи, требующие безотлагательного и оригинального решения. При строительстве крупного моста через Дунай, при устройстве плотин и закладке опор решение приходилось принимать мгновенно, иначе проделанный труд пошел бы насмарку. Адам Кларк конструирует необходимые подъемные механизмы и, опираясь на приобретенный в ходе работы опыт, разрабатывает и осуществляет новые методы сооружения плотин. Диплом, правда, ему и после этого получить не удается, зато бесспорно: немного найдется инженеров, которые бы лучше него освоили технику строительства мостов. Между делом он конструирует какую-то спасательную камеру, строит ее, и опыт оказывается удачным. Больше нам ничего не известно об этом. Это изобретение Кларка, как говорится, было да кануло. Зато на века остался тоннель. Уцелели предложения Кларка о развитии железных дорог и каналов, и сохранилась его блестящая идея проложить центральную магистраль, пересекающую весь Будапешт, которая и была проложена, правда, несколько иначе; я имею в виду проспект Непкёзтаршашаг, вдоль которого шестьдесят пять лет назад протянулась и поныне единственная в Будапеште подземная железная дорога [73] С момента выхода первого издания этой книги в 1960 году был закончен первый этап строительства метро. Темпы работ далее при всем желании не назовешь быстрыми. Но зато можно с радостью констатировать: все, что уже сделано, — сделано на совесть. (Примеч. автора.) . Строительство центральной магистрали — идея по тем временам превосходная — до сих пор не дает мне покоя, хотя сегодня требуется уже нечто совсем другое.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Я вот что имею в виду: сто лет назад идея магистрали, протянувшейся от Городского парка к Будайской крепости, была гениальным предвидением и решала важную проблему для города, население которого тогда составляло дай бог семьдесят тысяч. Нечто подобное намеревались повторить недавно — почти в двухмиллионном Будапеште, — когда начали строить метро.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Насколько мне известно, строительство метро пока приостановлено. Да сейчас вовсе и не эта линия требовалась бы в первую очередь, скорее уж подземная магистраль, соединяющая Уйпешт и Чепель. Такая дорога была бы очень кстати. Скажем, с часу ночи и до пяти утра можно было бы использовать ее для грузовых перевозок: доставлять продукты на центральный рынок и так далее. Но главное, оба промышленных района — Уйпешт и Чепель — могли бы снабжать друг друга станками и запасными частями.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Не знаю точно… Вы не находите, что мы слишком отвлеклись? Вам скоро уезжать, а я так и не приблизился к бурным революционным событиям, с которыми совпали торжества в честь завершения строительства моста — фейерверк и пушечный салют.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Дело обстояло не так просто. Адам Кларк не опоясал себя боевой саблей подобно другим своим соотечественникам. За оружие взялся, например, Джон Пейджет, который, кстати, написал в 1835 году интересные путевые заметки о Венгрии. Так поступил и Ричард Гайон — один из героических офицеров революции… «Гайон — английский лев среди мадьяр». Но Кларк в 1848—1849-м был поглощен совсем другим делом. Он в то время отстаивал мост, который даже для Терни Кларка не был таким сокровенным детищем, как для него; ведь он годами, ежедневно и ежечасно вкладывал в этот мост и ум свой и силы…

Стать революционером-социалистом он тоже не мог. Этому — даже не будь тут препятствий иного рода — не благоприятствовало привилегированное положение английских рабочих. Труд квалифицированных рабочих-англичан оплачивался выше, как это до сих пор принято в колониальных странах.

Деньги английские рабочие получали из особой кассы, и выдавал их сам Кларк. Остальных рабочих обслуживал кассир Сины. Недельное жалованье итальянских каменотесов составляли двадцать пять форинтов, венгерских и немецких рабочих — десять форинтов, но англичанам платили значительно больше, чем итальянцам. Цифры эти держали в тайне, так что сведений об этом не имеется.

Несомненно, что более высокое жалованье английских рабочих лишь отчасти являлось привилегированной оплатой квалифицированного труда. Чужестранцам платили и за то, что они решились покинуть свою цивилизованную родину; то же самое практиковалось, можно сказать, до вчерашнего дня и в колониях.