Йожеф Лендел - Лицом к лицу

JOZSEF LENGYEL

CONFRONTATION

(TRANSLATION FROM THE HUNGARIAN)

ЛИЦОМ К ЛИЦУ

(ПЕРЕВОД С ВЕНГЕРСКОГО)

Имени Йожефа Леньгеля, одного из крупнейших современных венгерских писателей, в «Краткой литературной энциклопедии» не найти. Но не потому, что она — краткая. Жизненный опыт Й. Ленгеля, честность, с какой он рассказывает о пережитом, закрыли писателю дорогу на страницы советской энциклопедии, дорогу к советскому читателю.

Жизненный путь венгерского писателя, его биография типичны для европейского интеллигента XX в., поддавшегося соблазну коммунизма. В 1919 г. 23-летний поэт принимает активное участие в венгерской революции, редактирует «Красную газету». После революции бежит в Австрию, продолжая свою революционную деятельность, затем переезжает на родину мирового пролетариата и в Москве редактирует газету на венгерском языке. В 1937 году эта типичная биография европейского коммуниста прерывается ночным стуком в дверь номера гостиницы «Люкс». Приговор мягкий: 8 лет лагеря. Правда, трудности послевоенного периода задерживают освобождение на 26 месяцев. Правда, освобождение из лагеря не означало еще полного освобождения — следуют годы ссылки. Только в 1955 г. Йожеф Ленгель возвращается на родину. В 1963 г. высшая государственная награда — премия Кошута — отмечает его заслуги перед венгерской литературой. Но повесть «Лицом к лицу» цензурой запрещается.

Сегодня можно было бы составить насчитывающую десятки томов библиотеку: «Иностранный коммунист в советском лагере». В нее вошли бы воспоминания югославского коммуниста А. Чилиги, арестованного уже в 1930 г., австрийского коммуниста А. Вайсберга и немецкой коммунистки Э. Липперт, арестованных в 1937 г., испанского коммуниста Кампесино, арестованного в годы войны… Представители всех компартий мира, бежавшие в Москву от фашистской полиции, приглашенные на руководящую работу в Коминтерн или для руководства научными институтами, — все они перемалывались гигантской мясорубкой террора. Те, кто выжил и попал на Запад, рассказали о пережитом: ожидание неизбежного ареста, арест, пытки, тюрьма, лагерь. Все это пережили и миллионы советских граждан, перемолотых мясорубкой террора. Иностранцы добавили недоумение почетных гостей, обнаруживших незнакомое, совершенно неожиданное для них лицо хозяина, и ужас европейцев, стукнувшихся о жестокую реальность советского социализма в советском лагере.

Книга Йожефа Леньгеля занимает и среди воспоминаний иностранных коммунистов особое место. Прежде всего это повесть. Но быть может еще важнее то, что автор ее продолжает жить в Венгрии. Это придает книге особую силу — силу свидетельства, подтвержденного мужеством.

«Лицом к лицу» — рассказ о встрече двух старых друзей, двух старых коммунистов: Лассу, освобожденного в 1948 г. из советского лагеря, и Баницы, просидевшего годы войны в гитлеровском лагере и приехавшего в Москву на должность советника венгерского посольства. Сталкиваются — лицом к лицу — два жизненных опыта, два лагерных опыта, два отношения к коммунизму, два человека, некогда служивших одному делу. Но два протагониста книги — венгры. Поэтому — лицом к лицу — сталкиваются Венгрия и коммунизм. Еще только 1948 год. В Венгрии еще коалиционное, многопартийное правительство. Матиас Ракоши еще только постепенно (он назовет это: тактика салями — кусок за куском) прибирает власть к рукам. Для Лассу, видевшего социализм в действии, — будущее очевидно: в Венгрии все будет так же, как в Советском Союзе. Бывший его ученик и друг Баница, глядящий на Москву сквозь зеркальные окна посольства, верит, что венгерский социализм — будет другим.

Трагическое понимание неизбежности повторения советского пути для всех стран, возглавляемых коммунистами, пронизывает книгу Й. Леньгеля. Но для венгерского писателя, проведшего 18 лет в лагерях и ссылке, советский — не значит — русский. И он настоятельно это подчеркивает. Рассказ о своей жизни в лагере — «От начала до конца» — он заканчивает благодарностью русским людям, протянувшим ему руку или помогшим пусть даже только взглядом: «Спасибо вам, Иван Тимофеевич, Кондрат Иванович, Иван Осипович, спасибо вам, многие Иваны…» В повести «Лицом к лицу» русская женщина Елена дарит венгру Банице, дарит товарищу по лагерю — и Елена отведала лагерного супа — минуты счастья.

Минуты. Ибо книга заканчивается словами: «Конец — их конец». Конец Елены и Баницы — их опять арестуют. Конец вере и надеждам. «Понимаешь, — говорит Баница Елене, — машина, которая нас затянула, в действительности очень проста. Она может сказать лишь „да“ или „нет“. „Да“ означает тюрьму и остальное, мы знаем все это. „Нет“ значит, что машина выпускает нас, выбрасывает из своих расчетов. По крайней мере на время; и тогда нам кажется, что это на веки вечные, и мы кричим: „Вот она, свобода!“ Но для машины это просто: „да“ или „нет“. Но может быть это только затмение солнца? Будущее человечества — ослепительное, прекрасное солнце. Сегодня на его пути холодная луна. Но не надолго… Надежда есть…»

Есть ли надежда? Лицом к лицу — человек и машина. Кто победит? Суровая, сдержанная, и от этого особенно выразительная, проза Й. Леньгеля позволяет верить, что человек еще может надеяться.

М. Геллер

Арбатская площадь. Схожу на сверкающий мраморный пол станции метро. Оскользаюсь. Сразу же исчезают спокойствие, ощущение безопасности, которых я набирался, сначала бесцельно шатаясь по станции Комсомольская, будто бы в ожидании следующего поезда, а потом проскальзывая в захлопывающиеся двери вагона. Это меня успокоило. Не думаю, чтобы за мной следили, но я должен себе это доказывать снова и снова, по десять раз в день. Для собственного удовлетворения. Мания преследования? Нет. По крайней мере, не совсем. А если да, то весьма легкий случай, учитывая причины и следствия — те причины, которые вызвали или могли вызвать такую манию. Я не уверен, что эта станция, такое надежное бомбоубежище сегодня, будет неуязвимой для бомб завтра. Знаю только одно: я больше не уверен ни в чем.

Я — часть стада. Вместе со всеми прокладываю себе дорогу в пышно разукрашенном, чересчур освещенном зале. Стадо разбивается на крутых берегах эскалатора; волна, а я — капля в этой волне, серо-черная капля на янтарном берегу лестницы.