Йозеф Аугуста - Из глубин древности

Горгозавр по-прежнему стоял без движения, разглядывая коритозавра. Лишь блеск зеленых глаз выдавал его волнение. Добыча была близко, но еще не принадлежала ему. Требовалось найти способ ее заполучения — путем грубого нападения или хитростью, устроив западню или из засады. Но тупой мозг ящера соображал медленно и тяжко. Лишь одно он уяснил четко — до намеченной жертвы слишком далеко, нужно подойти ближе, чтобы охота удалась.

И начал осторожно подбираться к ничего не подозревавшему коритозавру.

Но тот заметил хищника, стоило ему сделать несколько тяжелых и гулких шагов. В первый момент коритозавр превратился от страха в камень, а в желтоватых глазах плескался настоящий ужас. Ящер стоял словно одурманенный, лишенный всякой возможности для спасения.

Горгозавр придвинулся еще ближе и тут коритозавр очнулся от испуга, поспешно кинувшись к болоту и добравшись до него несколькими длинными шагами. А там уже рванулся подальше на глубину, летели брызги и пена, когда вода устремлялась в широкую борозду на поверхности, оставляемую за собой бегущим от опасности динозавром.

Прежде чем горгозавр добрался до берега, коритозавр был уже среди своих собратьев. Он лежал в воде, как и остальные, уже нисколько не заботясь о голодном плотоядном, который в ярости бегал по берегу, стегал длинным хвостом и клацал зубастой пастью. Ящер знал по своему опыту, что попытка хищника сунуться сюда стоила бы тому жизни.

Об этом хорошо знал и сам горгозавр, потому-то ему не оставалось ничего иного, как попытать счастья где-нибудь в другом месте.

И вновь хищный ящер уныло побрел по траве и песку, по зарослям, редколесью и рощам. Вот тогда-то ему и повстречались два причудливо выглядящих стиракозавра.

Это были огромные травоядные динозавры, по сложению напоминавшие бегемотов длиною более чем в восемь метров. Их коренастое тело стояло на четырех колоннообразных ногах, заканчивающихся толстыми пальцами. Хвост был коротким и сильным, покрытый как и все тело множеством чешуек в форме неправильных многоугольников. Удивительнее всего выглядела голова. Спереди ее защищал полуметровый рог, а сзади выдавался длинный и широкий костяной воротник, на котором полукругом располагались шесть мощных шипов. Этот своеобразный венец зрительно необычайно увеличивал голову, которая и сама по себе была огромной, свыше двух метров длиной. Пасть спереди заканчивалась заостренным клювом, покрытым роговым веществом. Зубы на челюстях росли только сзади и действовали как ножи — они не пережевывали и не измельчали пищу, а разрезали ее на все меньшие и меньшие куски, которые потом исчезали в вечно голодной глотке.

Едва завидев хищного горгозавра, стиракозавры тут же перестали пастись и приготовились к обороне, ведь они не были уверены, что тот не атакует.

Едва завидев хищного горгозавра, стиракозавры тут же перестали пастись и приготовились к обороне.

Обычно горгозавры обходили стороной этих травоядных, но порой какая-нибудь сильно голодная либо еще неопытная особь забывала о связанной с этим опасностью и нападала.

Горгозавр направился к ним, длинными шагами непрерывно сокращая расстояние между собой и стиракозаврами. А когда наконец оказался рядом, то не знал, должен ли накинуться на одного из них или нет. Опыт взывал к осторожности, а голод побуждал к атаке.

Стиракозавры же, напротив, не мучились подобным выбором. Они знали, что в случае нападения им не остается ничего иного, кроме как защищаться, потому что тяжелые и неповоротливые тела не были приспособлены к быстрому бегу. Потому травоядные динозавры невозмутимо и без страха ожидали развития событий.

Горгозавр нетерпеливо переступал с ноги на ногу, дико хлестал длинным хвостом, но все время колебался, не зная, оставить ли стиракозавров в покое или все же напасть.

В конце концов ящер вроде бы решил прислушаться к опыту и безучастно отправиться дальше. Он уже было сделал первый шаг в сторону, когда внезапно вспыхнувший в его глазах зеленоватый огонь вмиг полностью заглушил призывающие к осторожности инстинкты.

Резко и торопливо горгозавр бросился на одного из стиракозавров в стремлении убивать, терзать и пожирать.

Но тот был во всеоружии — наклонил голову и стремительным рывком снизу ответил на атаку. Росший над пастью острый рог с силой врезался в бок нападающего, страшный удар сопровождался хрустом нескольких сломанных ребер. Еще один наклон головы — и теперь уже затрещали кости жалких передних конечностей.

Все гигантское тело горгозавра содрогнулось от резкой боли. Стремглав отскочив от стиракозавра, он поспешно отступил как можно дальше. Агрессивность в его глазах, погашенная волной боли, сменилась обычной невыразительной тупостью. Хищник поспешил прочь от места схватки настолько быстро, насколько ему позволяли раны. Выглядело это так, будто он поскорее хотел скрыться от казавшегося насмешливым взгляда того, кого собирался убить и кто в отместку сам победил его. Тяжело искалеченная передняя конечность беспомощно болталась туда-сюда, будто раскачиваемая ветром сломанная древесная ветвь.

Побежденный, израненный и голодный горгозавр исчез где-то вдали…

Далеко от того места, где горгозавр проиграл свой бой, расстилалась другая великая топь. Один ее берег терялся в буйстве растительной зелени, другой был скалистым, сложенным из прочных пластов желтого песчаника и резко обрывался у водных глубин.

Это болото служило домом удивительным паразавролофам, динозаврам длиной около девяти метров. Строением тела они весьма походили на своих родичей коритозавров, но немного различались внешним видом. У самок на голове с клювообразной пастью имелся широкий и низкий гребень, у самцов на темени вырастал длинный трубкообразный орган, являвшийся ничем иным как продолжением носовых ходов, с его помощью они издалека могли почувствовать присутствие самок. А высматривали их они повсюду, когда наступало время. В этот период самцы были готовы драться за самок не на жизнь, а на смерть.

Эти бои как раз закончилось. Самцы покинули места поединков у скалистого берега топей и перешли к противоположному, зеленому, где и обитали вместе с самками снова в мире и покое. Еда была главным смыслом их жизни, а ее здесь хватало на всех, по крайней мере, на то время, чтобы отдохнуть и оправиться от полученных в схватках ран.