Кейт Куинн - Змей и жемчужина

— Так ваш сын женится? — продолжала я самым медовым тоном. Это целое искусство — умасливать клиентов — у моего отца не было ни одного нежного слова для своей семьи, но умасливать клиентов он был мастак. Он мог с лёгкостью обволакивать таких скаредных старых стерв, как эта, сладким мёдом, посыпать пряностями и насаживать на вертел так, что они даже не догадывались, что уже жарятся. — Счастливое событие. А здесь всё в порядке, уверяю вас.

— Я слышала, как здесь, э-э, кто-то кричал, — хозяйка моего кузена обшарила кухню своими острыми, похожими на горошинки чёрного перца глазами. — Вы уверены, что вскорости всё будет готово? Свадебная процессия уже заходит на площадь.

— А ваш сынок едва ли съест хоть кусочек из тех блюд, что мы наготовим, так сильно ему будет хотеться увидеть свою молодую жену! — Я заученно улыбнулась, придав своим губам форму связанных перед жаркой ножек каплуна и не смея дышать, покуда Адриана да Мила не закончила с сомнением на лице оглядывать кухни.

— И не тратьте зря сахара, — бросила она через плечо. — Он такой дорогой! — С этими словами она, благодарение Богу, вышла вон.

— Итак. — Я обернулась к устрашённым и притихшим подмастерьям повара и служанкам, похлопывая подошвой башмака по каменному полу. — Теперь вы знаете, кто я такая. Я — та, кто сможет материализовать этот свадебный пир из воздуха. — «А сможешь ли? — предательски прошептал мой внутренний голос. — Ведь ты по-настоящему не готовила уже два года». Но сейчас уже слишком поздно об этом думать. — Я — та, кто спасёт ваше положение в доме мадонны Адрианы, — продолжала я так уверенно, как только могла. И их положение и положение Марко. Будь всё как раньше, я бы пригрозила своему кузену отрезать ему уши и поджарить их вместе с базиликом и кедровыми орешками за то, что он бросил приготовление к праздничному застолью на полдороге, но сейчас я была готова его расцеловать. Я даже ещё не увиделась с Марко, а он уже в долгу передо мною за оказанную ему услугу. То есть будет в долгу, если я действительно умудрюсь благополучно и в срок приготовить все блюда к этому свадебному пиру.

Я просто обязана это сделать. Потому что услуга, которую я попрошу у него взамен, будет ох какой немалой.

Моё сердце снова учащённо забилось, и я вновь ощутила во рту кислый и вместе с тем отдающий прогоркшим жиром вкус страха, когда подумала, чем рискую. Но у меня не было времени предаваться страху, только не сейчас. Я — Кармелина Мангано, дочь великого венецианского повара и кузина ещё одного повара здесь, в Риме, даже если этот последний — помешавшийся на картах и костях дурак. Мне было двадцать лет, и хотя всё, что у меня есть, это мумифицированная кисть святой Угодницы и острый нюх, сейчас у меня на руках окажется дом, полный прибывших на свадьбу голодных гостей, и пускай святая Марфа сама поджарит меня и съест, если я их не накормлю.

— Слушайте все. — Я хлопнула в ладоши, и когда этого оказалось недостаточно, чтобы подмастерья перестали недовольно ворчать, вдобавок топнула ногой. — Если свадебная процессия уже свернула на площадь, нам нельзя больше терять времени. Пьеро, сними павлина с вертела, легко намажь ему грудку мёдом и обсыпь его всего засахаренными кедровыми орешками. Ты, как там тебя? Оттавиано? Оттавиано, очисти груши от кожуры в горячем вине, обваляй их в молотом сахаре и поджарь в духовке вместе с цельной гвоздикой. Теперь вы, девушки, вспомните о холодных закусках. Если столы будут ломиться от всяких вкусностей, которые можно пожевать и погрызть, гости не заметят, что горячие блюда запаздывают. Подайте сушёный инжир, оливки, каперсы, маленькие неаполитанские лаймы, вон те розовые яблоки, лигурийский сыр, если он у вас есть...

— Я не знаю, где...

— Так поди поищи.

Я подошла к котлу, в котором кто-то оставил томиться на медленном огне какое-то густое варево, и принюхалась. Мой пребывающий в экстазе нос тотчас подсказал мне: перец, кислый сок недозрелых фруктов, поджаренные в малом количестве жира трюфеля — ага, это будет устричное рагу — страница 84, параграф «Супы и рагу». Орудуя небольшим ножиком, я начала вынимать устрицы из раковин и бросать их одну за другой в булькающую смесь. В рагу полагалось положить маленьких, жаренных на вертеле цыплят, но поджарил ли хоть кто-нибудь этих самых цыплят? Единственное, что я видела, были нанизанные на вертел молодые откормленные голуби. Я отложила ножик и достала из своего кошеля (другого кошеля, не того, где хранилась рука святой Угодницы) книжицу рецептов моего отца и быстро перелистала её до страницы 84. «Вместо цыплят можно использовать молодых откормленных голубей» было написано убористым неразборчивым почерком отца. «Добавить кислого сока недозрелых фруктов, — говорилось далее, — и толчёного миланского миндаля, чтобы загустить бульон». Я впервые открыла книжку его рецептов, с тех пор как сунула её в свой кошель, покуда он стоял ко мне спиной. На мгновение я заморгала, вглядываясь в строчки убористого текста, написанного странным стенографическим шрифтом, который он использовал, чтобы утаить свои секреты от воров-конкурентов. Но я легко разбирала его шифр — я прочитала все его рецепты, и теперь эти написанные чёрными чернилами строчки — единственное, что мне от него досталось, и единственное, что когда-либо достанется.

Неважно. У нас с отцом всегда было мало общего, если не считать кулинарных рецептов. Если бы он меня сейчас увидел, то первым схватил бы за волосы и поволок обратно, чтобы отдать меня венецианскому правосудию.

— Синьорина, как насчёт холодных закусок? — Измученные беспокойством служанки столпились вокруг меня, то ли, в конце концов, смирившись, что главная здесь — я, то ли слишком отчаявшись, чтобы и дальше упрямо отказываться подчиняться моим приказам.

Достаньте из кладовой сыры — все сыры — и все виды готового холодного мяса. — Я закончила класть в рагу устрицы и начала осматривать содержимое буфетной. Нужны солёные закуски, чтобы гостям захотелось утолить жажду вином — после того, как в их желудках окажется достаточно вина, они ни за что не заметят, как запоздала подача жареного павлина.

— Так, подайте колбасу «мортаделлу», солёное сало со свиного брюха, солёные бычьи языки и вон ту острую копчёную ветчину — причём нарежьте её тонкими ломтиками, чтобы она была похожа на мрамор, — да очисти же ты эти груши от кожуры, олух царя небесного, прежде чем добавлять к ним толчёный сахар! — Тяжело ступая, мимо прошёл дворецкий, за которым шествовала вереница слуг с графинами вина. — Пусть это вино льётся рекой! — крикнула я им вслед.

Неужели это уже шумят наверху гости? Я вознесла ещё одну молитву и в то же время схватила ещё одну луковицу и начала её лихорадочно шинковать. «Помоги мне, святая Марфа! Уж кто-кто, а ты-то знаешь, каково это — готовить для важных персон». Ещё бы, ведь святая Марфа готовила для самого Господа нашего Иисуса Христа, правда, я подозревала, что Он был бы куда терпеливее, если бы она припозднилась с готовкой, чем будут нынче сынок Адрианы да Мила и его молодая жена.