Кейт Куинн - Змей и жемчужина

А иногда я думала: а так ли далеко я, в конце концов, отошла от него? Я украшала дом мужчины, и я родила ему ребёнка, и те дни, которые я проводила, ухаживая за своей маленькой дочуркой и примеряя платья, которые мне шили, и ходя к мессе, и сидя вечером за ужином во главе стола, не очень-то отличались от той жизни, которую я рассчитывала вести после брака.

Всё как-то очень запуталось.

Я вздохнула, и Родриго кончиком пальца приподнял мой подбородок.

— Иди ко мне, — прошептал он.

— Да, Ваше Святейшество, — прошептала в ответ я, и он притянул меня к себе.

Когда Родриго впервые занялся со мною любовью, я совершенно не понимала, что он делает. Из того, что шептала моя мать, и из набожных, непристойных или совершенно жутких рассказов служанок я знала, что сначала совокупляться с мужчиной бывает больно, а потом либо приятно, либо скучно, однако это никогда не занимает много времени. Мужчины получают своё удовольствие, и всё происходит очень быстро и просто. Но Родриго совсем не торопился, и у него это получалось отнюдь не просто.

— Что ты делаешь? — спросила я, краснея и закрывая скрещёнными руками грудь, когда он смотрел на меня в самый первый раз.

— Любуюсь, — ответил он и убрал мои руки от груди. И он любовался и восхищался не только тем, что замечали все — моими волосами и грудями, тем, что бросалось в глаза. Например, он мог заявить: — Кожа на внутренней стороне твоего запястья похожа на атлас, — и потом медленно гладить её большим пальцем, пока пульс под нею не начинал биться быстро, как в лихорадке. — А ты знаешь, что у тебя на коленях ямочки? — И он круговыми движениями обводил их. — И на локтях тоже? — После этих слов его пальцы скользнули по моим рёбрам, вверх к плечам и вниз по рукам до локтей. — И ещё одна ямочка в основании твоего позвоночника. — И я почувствовала там его губы, они неспешно отодвигали в сторону мои волосы, пока он снизу доверху целовал мою спину, и всё моё тело пело, радуясь, что им восхищаются всю ночь.

Я всё ещё не знала, кто делает это неправильно: Родриго или все остальные. Но мой смуглый грузный шестидесятидвухлетний любовник мог так восхищаться участком кожи над моим бедром, что соскакивал с моего тела, чтобы последовать за своею рукой, и в конечном счёте я решила, что это лучше, чем красивый профиль или молодое лицо. В конце концов, очень многие девушки выходили замуж за стариков — и мне повезло, ибо мне достался мужчина, имеющий огромную власть, благородную внешность и, самое главное, неистощимую охоту дарить подарки и заниматься любовью; мужчина, чья страсть ко мне нисколько не поубавилась, хотя с нашей первой встречи прошёл уже год.

Да, это можно было назвать большой удачей.

— Мой святейший бык, — дразня его, проговорила я, касаясь губами его губ, и из его груди, прижатой к моим грудям, вырвался смех. Он любил такие богохульные шутки; и я села на него верхом, и мои волосы и пахнущая абрикосами кожа мерцали в свете свечи. Его глаза блестели в полумраке, пока их не затуманила страсть и он не прошептал:

— Mi perla, — одной рукою лаская ямочку у основания моего позвоночника, а другою держа меня за шею; потом, накрутив мои волосы на ладонь, потянул меня вниз, к своей груди. Наши губы сливались и пили дыхание друг друга. Вверху, на потолочной фреске, Европа ехала верхом на быке. Внизу я скакала на своём.

— Родриго? — тихо сказала я, когда всё закончилось. — Можно, я кое о чём тебя попрошу?

— Вы, женщины, вечно цепляетесь к мужчинам, когда они чувствуют себя беззащитными. — Глаза Родриго были закрыты, голос звучал сонно, но я всё же расслышала в нём улыбку. — Чего ты хочешь, mi perla? Бриллиантов? Ты получишь их столько, сколько захочешь.

— Нет. — Я оперлась подбородком на его плечо. — Я хочу, чтобы наша дочь носила имя Борджиа, а не Орсини.

Он мгновение помолчал.

— Джулия, это же против всех законов.

— Ты мог бы изменить закон. — Я улыбнулась, целуя его в горло. — В конце концов ты — Папа!

— А Лаура Орсини — прекрасное имя. — Он открыл глаза. — Так что, Джулия, давай оставим всё, как есть.

— Но всё же знают, что она твоя дочь, а не Орсино. Почему не признать это официально? — Я могла своими чарами склонить Родриго к чему угодно; наверняка я могла добиться и этого. — Только представь — «Лаура Борджиа»...

— Нет!

Я посмотрела на него сквозь полумрак. Наши члены всё ещё были переплетены, моё белое тело было прижато к его смуглому, мои волосы покрывали нас обоих — но его голос прозвучал, как удар бича.

— Родриго, не можешь же ты сомневаться, что Лаура...

— Почему я должен верить, что она моя, Джулия? Ведь ты в то же самое время спала с этим косоглазым юнцом!

У меня засосало под ложечкой.

— Вовсе нет...

— Не лги мне, — резко сказал он. — Я обо всём узнал от Адрианы, а она — от этого жалкого маленького труса, которого она называет сыном.

Адриана. Эта гнусная старая ведьма.

— Я не лгала тебе, — озадаченно сказала я. — Я сказала тебе, что имела сношение со своим мужем. Я сказала тебе об этом в тот самый день, когда пришла к тебе. Я сказала тебе, что я уже не девственница, а ты ответил, что тебе всё равно!

Родриго сел на кровати, и его голос зазвучал холодно.

— Мне было бы далеко не всё равно, если бы ты потрудилась упомянуть, что предавалась и своему мужу и мне в течение одной и той же недели!

— Только один раз! — Мой голос непроизвольно повысился. Как же наш разговор превратился в ссору? Мы с моим Папой никогда прежде не ссорились, ни из-за чего. — Это случилось только один раз!

Мой Папа гневным движением сбросил с себя простыню и встал.

— Ты можешь говорить, что тебе угодно!

— Но это правда! — Я тоже села, прижимая простыню к груди. — Неужели Адриана тебе этого не сказала, когда ябедничала?

— Адриана всегда блюдёт мои интересы. — Родриго сердито схватился за свой халат. — Чего явно нельзя сказать о тебе.

— Не можешь же ты думать — да как ты смеешь... — Злые слова жгли моё горло, точно горячие искры, но прежде, чем я сумела собрать их воедино, мой Папа оборвал мою речь.

— Да кто вбил в твою голову эту глупую идею насчёт фамилии Лауры?

— Ваноцца. Она сказала, что ты мог бы обойти закон, если бы захотел. И она права, ты мог бы это сделать!

Он лающе расхохотался.

— Эта моя жена любит вмешиваться во что не просят.

Я соскочила с кровати, прикрывшись волосами вместо халата.

— Жена?

— Она жила со мной целых десять лет, Джулия. Она была мне женой во всём, кроме имени.

— А кто же тогда я? — с гневом бросила я.

— Неважно. — Родриго рукой взъерошил волосы на своей голове. — Закон есть закон, Джулия, и я не стану его изменять, чтобы дать своё имя плоду твоей глупости.

— Она никакой не плод! — вскричала я. — Она Борджиа ! Один раз с Орсино, всего один раз против всего того, что у нас...