Кейт Куинн - Змей и жемчужина

— Мадонна Джулия, — пробормотал он, отойдя от отца, который с похотливой ухмылкой небрежно взъерошил его волосы. — А что, если я не знаю что делать?

Я вытерла нос и посмотрела на младшего сына моего любовника. Я знала Джоффре далеко не так хорошо, как Лукрецию. У Родриго никогда не хватало на него времени, однако он нанял армию частных учителей, чтобы подготовить его младшего сына к его будущей роли одного из князьков Борджиа и пешки в папской игре, так что в палаццо Джоффре нечасто попадался мне на глаза. Но он всегда был милым мальчиком. Когда у него не было уроков, он ходил за Лукрецией, как хвостик, и иногда играл с моим ручным козликом. Сейчас мольба, застывшая в его широко раскрытых карих глазах, не могла меня не тронуть.

— Что я должен делать? — прошептал он.

— Поцелуй её и скажи, что она прекрасна, — шепнула я. — Это будет ей приятно.

— Да, но что ещё я могу сделать, чтобы ей было приятно? Чезаре предложил сначала привести ко мне проститутку, чтобы она меня научила, но я стеснялся и потому отказался. А Хуан из Испании написал мне несколько страниц, советуя, что надо делать, но половину его советов я не понимаю...

— Твои братья хотят как лучше, но они оба идиоты. — Бог знает, какие мерзости мог посоветовать Хуан своему младшему брату. И кто бы мог подумать, что Хуан вообще умеет писать? Я пригладила взъерошенные волосы Джоффре. Когда выходила замуж Лукреция, её юный возраст избавил её от церемонии укладывания новобрачных в постель, но мальчику не стоит рассчитывать на такое везение. От сына Родриго Борджиа ждут, что он докажет свою мужскую силу, и неважно, сколько ему лет — кто бы сомневался, что Хуан и Чезаре впервые попробовали плотских утех, ещё когда лежали в колыбели!

— Не слушай никого, кроме меня, — твёрдо сказала я. — А я советую, чтобы ты и твоя жена просто хорошо выспались. В конце концов, у вас был долгий и утомительный день... — я два раза чихнула, — и потом у вас более чем достаточно времени для всего прочего.

— Правда?

— Мадонна Джулия! — Передо мною стояла Катерина Гонзага. Санча Арагонская скрылась в толпе своих неаполитанских дам, и Папа, смеясь, встал со своего искусно изукрашенного кресла, чтобы проводить её в спальню и благословить новобрачных на первую брачную ночь. — Вы конечно же будете участвовать в церемонии раздевания новобрачной? — проворковала Катерина со своим ломбардским акцентом, поглаживая себя по осиной талии.

«Только если потом я смогу уложить тебя в гроб», — подумала я и, покачав головой, улыбнулась ей самой медовой из моих улыбок — впрочем, эффект был немного смазан последовавшим за нею приступом чихания. Я надеялась, что Родриго останется со мной — ведь он конечно же видит, как мне плохо. Он и король Неаполя уже поднимались по лестнице вслед за хихикающими дамами, наклонившись друг к другу с волчьими ухмылками. Я помахала Джоффре своим мокрым платком, после чего его унесла толпа похотливых доброжелателей.

— Вот ты где, моя дорогая. — Перед моими слезящимися глазами предстала квадратная фигура Адрианы да Мила, она уселась рядом со мною и, да благословит её Пресвятая Дева, протянула мне чистый платок. — Хорошенько высморкайся, пока они не вернулись.

Я благодарно высморкалась. Зал под возвышением в основном опустел — придворные ушли наверх, чтобы уложить новобрачных в постель. Остались немногие — парочки, воспользовавшиеся тем, что почти все удалились, и страстно целующиеся и ласкающие друг друга в углах; один-двое молодых мужчин, лишившихся чувств из-за слишком обильных возлияний и лежащих на столах с головами в тарелках с ломтиками дыни или горками медовых пирожных. Востроглазый мажордом, окинув взглядом опустевшие кубки и тарелки, хлопнул в ладоши, и в зал вошли слуги, чтобы немного прибраться, прежде чем свадебные гости вернутся и до рассвета будут веселиться, танцевать и пить. Но я вряд ли я смогу досидеть даже до полуночи, не говоря уже о рассвете.

— И думаю, тебе нужно припудрить носик. — Мадонна Адриана критически меня оглядела. — Честно говоря, дитя моё, ты выглядишь не лучшим образом.

— Приходите ко мне завтра. — Я ещё раз трубно высморкалась. — К тому времени я уже умру. Вы сможете положить меня, бледную и красивую, в гроб и пудрить мой нос, сколько захотите.

— Возможно, вам пойдёт на пользу поездка в деревню. Вам следует на несколько недель уехать из Рима, кстати, так вы избежите летней жары. Развлекать Его Святейшество может быть очень утомительно. Быть может, вам стоит какое-то время отдохнуть от него?

Я вытерла платком глаза и поглядела на свою свекровь. Она сидела, в своём изумрудно-зелёном платье, спокойная, с завитыми волосами, её унизанные кольцами руки лежали на коленях, на лице играла безмятежная улыбка. Я опустила взгляд, складывая её надушенный платок так, что в конце концов получился аккуратный квадратик, потом жестом велела Леонелло отойти. Я не хотела, чтобы он в своей колкой манере прокомментировал и этот разговор.

— Вы что же, свекровь, — сказала я наконец, — хотите от меня избавиться?

— Как раз наоборот. — Она склонила голову набок. — Ты же видишь, мой кузен начал засматриваться на других женщин.

Я отвела взгляд, стараясь придать лицу каменное выражение. Нелегко принять каменное выражение, когда у тебя слезятся глаза.

— Вовсе нет.

— Дай ещё раз да. Все признаки налицо.

— И полагаю, вы этому рады?

— Да бог с тобою, Джулия Фарнезе! С чего ты это взяла?

Я передразнила её тон.

— А с того, что я вам никогда не нравилась, Адриана да Мила. — Мы: моя свекровь и я — сосуществовали, но я ей никогда не доверяла. Она была слишком довольна своей комфортной жизнью, чтобы ссориться со мной, но я так и не стала относиться к ней с симпатией, несмотря на все разговоры о повседневных вещах, которые у нас с нею были за последние два года. Я никак не могла забыть, как она играла роль сводни со мною, молодой женой её сына, в то самое первое утро после свадьбы.

— Напротив, моя дорогая, вы мне очень даже нравитесь, — с неожиданно тёплой улыбкой молвила мадонна Адриана. — Именно поэтому я и хочу помочь вам сохранить привязанность моего кузена. Могу ли я дать вам совет?

Я воззрилась на неё. Старые люди любят давать советы молодым, верно? Под нашим возвышением, в зале, слуги убирали грязные тарелки с обглоданными костями, корками хлеба и растаявшим фруктовым мороженым. Еда на свадебном пиру была намного хуже той, которая выходила из золотых рук Кармелины и к которой я привыкла.

— С чего бы вам давать мне советы? — спросила я наконец. — Ведь вы всегда берёте сторону Родриго, даже если при этом страдает ваш сын! С чего бы вам вздумалось помогать мне, если ваш драгоценный кузен решил меня бросить?