Эми Хармон - Из песка и пепла

Капитан снова откинулся на стуле. Видимо, торги были еще не закончены.

– Хорошо. Давайте начнем с десяти. Десять евреев за Еву. Десять за одного – разве не таково правило? Мне нужно десять адресов. – Он протянул Анджело карандаш и лист бумаги. – Или просто имена. Просто названия церквей, и я препоручу Еву вашим заботам. Вы отдаете мне список, я отдаю вам сестру , и мы расходимся. Никто не будет знать. Только вы и я. Ева, наверное, догадается, но она будет благодарна, что вы оценили ее жизнь выше остальных.

– Я не располагаю интересующей вас информацией, капитан. Боюсь, ничем не могу помочь, – твердо ответил Анджело без малейшего промедления и вообще не позволив себе задуматься.

– Нет? Даже ради спасения вашей сестры? – Фон Эссен опять сделал ударение на последнем слове. – Я обязательно ей передам. – И он уставился на Анджело, будто ожидая его следующего шага.

«Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись о нас, грешных, ныне и в час смерти нашей. О, милосердный Иисус! Прости нам наши прегрешения, избавь нас от огня адского и приведи на небо все души, особенно те, кто больше всего нуждаются в Твоем милосердии. Аминь».

Слова Розария, молитвы, прокатывались у Анджело в голове, точно горестный барабанный бой. Моля Господа о спасении Евы, он одновременно просил у нее прощения. Анджело с радостью отдал бы свою жизнь за ее, но он был не вправе распоряжаться жизнями Других и знал, что Ева тоже этого не одобрила бы.

Капитан встал и выглянул за дверь.

– Приведите девчонку, – распорядился он ближайшему охраннику.

Анджело немедленно вскочил.

– Сядьте, отец. Я из любезности не стал вас связывать, но сделаю это, если понадобится.

Анджело остался на ногах. Капитан приблизился к нему со сложенными за спиной руками – похоже, это была его любимая поза.

– Мужчины только о ней и говорят, отец. Какая она красотка. Думаю, здесь ей придется несладко. Вы же понимаете? А в лагере тем более. Хотя в лагерях несладко всем.

– Да помилует Господь вашу душу [14] Фраза, традиционно используемая судьей перед оглашением смертного приговора. , – прошептал Анджело, не доверяя себе большего. Пальцы почти ныли от желания стиснуть их на горле капитана.

– Ее не изнасилуют – не здесь, по крайней мере. Вы знаете, что немцу незаконно возлечь с еврейкой? Нельзя марать родословную. У нас высокие стандарты в этом отношении.

– О, милосердный Иисус! Прости нам наши прегрешения, избавь нас от огня адского и приведи на небо все души, особенно те, кто больше всего нуждаются в Твоем милосердии. Аминь, – повторил Анджело вслух, не сводя глаз с капитана и на этот раз особенно подчеркнув голосом мольбу о тех, кто нуждается в милосердии.

Дверь открылась, и солдат в каске втолкнул Еву в комнату с таким видом, словно тычки и запугивание входили в его должностную инструкцию. Глаза ее были распахнуты, а лицо бледно, но волосы и одежда казались чистыми, а сама она – невредимой.

– Сядьте, – велел капитан, и немецкий солдат, силой усадив Еву на стул, неподвижно застыл у нее за спиной.

– И вы, – скомандовал фон Эссен Анджело. На этот раз он подчинился, не отрывая взгляда от Евы. Сам капитан сел между ними, замкнув треугольник, словно собирался их стравить. – Я не хочу быть грубым. Моя жена очень к вам привязана, Ева. И сейчас сама не своя от происходящего.

Ева наконец отвела глаза от Анджело и с каменным выражением уставилась на капитана. Тот ответил ей таким взглядом, будто она предала его лично.

– Я предложил отцу Бьянко обменять вашу свободу на сведения о церквях, которые укрывают евреев. Не всех. Только десятерых. Но он сказал, что ничем не может мне помочь. Что вы об этом думаете?

Ева продолжала смотреть на него в упор. Капитан вздернул бровь, ожидая ее ответа, а когда его не последовало, подался вперед и доверительно понизил голос:

– Вы могли бы спасти друг друга. У меня нет желания вредить никому из вас. Мне просто нужно выполнить свою работу. Я испытываю огромное давление со стороны самого герра Гиммлера. – И капитан покачал головой. – Так почему бы тебе не сказать мне, Ева, где твой брат прячет евреев?

– Я единственная еврейка, которой он помог, и то потому, что мы выросли вместе, – твердо ответила Ева.

– Наверное, ты очень благодарна, – мягко ответил фон Эссен. После чего резко выхватил пистолет, но вместо того, чтобы наставить его на Еву, ударил Анджело рукояткой по лицу.

Голова Анджело откинулась, и вся левая половина лица обагрилась горячей болью. Однако он почти рассмеялся от облегчения. Если капитан собирался вести допрос таким образом, он ничуть не возражал. Еву спрашивать, Анджело бить. Будь его воля, он бы прямо сейчас вознес Господу благодарственную молитву.

– У вас уже есть я! Отпустите его, – закричала Ева.

– Скажи мне то, что я хочу знать, и можете быть свободны.

– Я единственная еврейка, которой он помог, – повторила Ева, закрыв глаза, точно боялась не вынести того, что последует дальше.

На этот раз боль обожгла правую половину лица.

– Я единственная еврейка, которой помог Анджело! – заорала Ева. – У вас есть я! Отпустите его!

По щекам покатились слезы. Очевидно, капитан полагал, что ее будет легче сломить. Анджело не был так наивен. Она не заговорит. Будет страдать, глядя на его мучения, но никого не выдаст.

– Откуда у тебя поддельный паспорт? – неожиданно сменил тему фон Эссен.

На этот вопрос Ева ответила без раздумий; здесь ее признание уже не могло подвергнуть никого опасности.

– От человека по имени Альдо Финци. Он когда-то работал типографом на заводе моего отца.

– Еврей?

– Да.

– И где я могу найти герра Финци?

– Он мертв, – резко вмешался Анджело, отвлекая внимание капитана на себя.

Тот презрительно вскинул брови:

– Как кстати.

– Уверен, что Альдо Финци с вами не согласился бы, – парировал Анджело.

– И как он умер?

– Месяц назад вы застрелили его на улице возле трамвайной остановки. Не припоминаете?

Анджело явно застал капитана врасплох. Тот склонил голову, словно роясь в глубинах памяти.

– Вы велели ему снять штаны, а потом застрелили в голову.

Похоже, капитан был потрясен, что Анджело знает такие подробности. Неужели он и правда считал себя настолько неуязвимым и непобедимым, что думал, будто все его преступления остаются без свидетелей?

– Вы застрелили человека посреди улицы, – тихо повторил Анджело. – Но если вы отпустите Еву, я вас не выдам.

– Думаете, кому-нибудь есть дело до смерти одного еврея? – неверяще спросил фон Эссен. – И вот этим вы собираетесь со мной торговаться?