Николай Спасский - Византиец

Как зачастую бывает в жизни, Н. услышал про делла Вольпе совершенно случайно по пути из Венеции в Рим. Н. неоднократно останавливался в Виченце — маленьком, симпатичном и очень богатом городке. Так однажды, разговорившись, он с удивлением узнал, что выходец из одной из известных фамилий Виченцы Джовамбаттиста делла Вольпе уехал на восток в далекую Московскую Русь искать счастья. Естественно, получив такое известие, Н. уже не мог спокойно продолжать путь. Он остался в Виченце, разыскал близких Джовамбаттиста, его сестру, очень любившую брата. Выяснилось следующее.

В 1455 году Джовамбаттиста — человек горячий, энергичный — неожиданно бросил город и отправился к татарам. Разобраться до конца в обстоятельствах этого путешествия, напоминавшего побег, Н. не смог. То ли делла Вольпе кого-то убил, и приходилось скрываться. То ли его самого собирались убить на почве его не особенно разборчивых похождений по молоденьким дочкам и сестрам местных горожан. Во всяком случае ему потребовалось исчезнуть из Виченцы, да, видимо, и в целом из пределов венецианского государства. И подальше.

У татар, по всей видимости, делла Вольпе не очень понравилось. И уже в 1459 году он оказывается в Москве на службе у великого князя Московского Иоанна III. Там у проворного итальянца дела пошли хорошо. Он принял православие, обзавелся семьей, вошел в доверие к великому князю и по его поручению занялся чеканкой русской монеты.

Н. еще пару раз заезжал в Виченцу. Встречался с семьей, племянниками Джовамбаттисты. В итоге по обрывочным штрихам у Н. сложился достаточно целостный портрет беглого итальянца. Делла Вольпе представлял собой классического авантюриста XV века, не боявшегося ни Бога, ни дьявола, жадного до женщин, любившего деньги и путешествия, власть и интриги, но больше всего обожавшего приключения. Как полагал Н., такой человек ради денег и куража, не раздумывая, ввязался бы в самую опасную и сомнительную авантюру.

Требовалось ехать в Москву. Другой возможности разобраться с ситуацией и вступить в контакт с вичентинцем Н. не видел. Он запасся рекомендательными письмами от родственников беглеца, собрал приличную сумму денег и пошел к Виссариону за разрешением. Пока еще Н. продолжал играть по правилам.

Н. не столько спрашивал разрешения кардинала, сколько сообщал ему о своем намерении поехать в Москву, чтобы на месте посмотреть, насколько реальна его идея. Виссарион выслушал молча, задавать вопросы не стал.

— Ты знаешь, что я не одобряю твою затею. Поэтому желать тебе успеха не буду. Но я тебе желаю благополучно вернуться назад и не попасть ни в какую передрягу, из которой мне пришлось бы тебя вытаскивать. Ты ведь для меня почти как сын, — добавил кардинал. Н. хорошо знал цену этой фразе: если уж кардинал говорил кому-то, что любит его как сына, значит, жди предательства. — Береги себя.

Н. решил отправиться в Москву в качестве купца — и для прикрытия, и чтобы подзаработать немного денег. Закупив всяческих сукон, Н. принялся прорабатывать маршрут и искать попутчиков. Как раз в начале ноября 1466 года по первому снегу и льду в Москву отправлялся довольно большой караван итальянских купцов, к которым по пути должны были примкнуть немцы.

Путь пролегал через Трент, Аугсбург, Нюрнберг, Йену, Франкфурт-на-Одере и далее через польские земли — Мессариг, Познань, Варсонию, Троки. Затем караван проехал через Смоленск, принадлежавший Литве, и далее уже через Вязьму и другие владения великого князя Московского — в Москву. Вся эта дорога заняла чуть больше двух месяцев.

Москва смутила Н. Он впервые в жизни видел настоящую зиму, замерзшую реку. Удивил базар на льду Москвы-реки. Впечатления от Москвы строились на контрастах.

С одной стороны, огромный город, конечно, не такой, как Венеция, но в целом не меньше итальянских городов. И в то же время очень мало каменных или кирпичных зданий. Даже Кремль наполовину деревянный. Полуразрушенные городские стены. Однообразные ряды лавок Потрясло сочетание богатства и нищеты. И в итальянских, и в немецких городах невероятное богатство соседствовало с самой неимоверной нищетой, грязью, голодом, болезнями. Но в Италии, когда полгода лето, а полгода осень, эти противоречия не столь сильно поражают воображение. В Москве же, на фоне страшных морозов, вид человеческой нищеты угнетал.

Странно было видеть голодающих при огромном изобилии продуктов. Вообще богатство русской природы ошарашило Н. Он не переставал думать: «Господи, если бы все эти невероятные ресурсы объединить с инициативой греков, нам не то что турки, нам и Рим с Венецией были бы не страшны». Продовольствие не только в избытке, но и очень дешево. Н. для себя отметил, что более десяти венецианских стайев [9] Стайя (staia) — мера сыпучих тел, преимущественно зерна. пшеницы можно было купить за один дукат. За тот же дукат покупались сотня кур или сорок уток. Коровьи и свиные туши санным путем в Москву доставляли на продажу тысячами. Других товаров тоже хватало. Но все это изобилие, к сожалению, сводилось на нет пьянством.

Пили русские по-черному. Вина они не знали. Собственно, им его и не из чего было готовить. Зато они варили особый крепчайший напиток из меда, добавляя туда листья хмеля. Выдержанный, этот напиток обладал свирепой убойной силой.

Поражало Н. и общее убожество жизни на фоне дикого холода и крайне короткого светлого времени дня, едва продолжавшегося шесть часов. Вот и получалось, что жизнь русских протекала таким образом: утром, примерно до полудня, они стояли на базарах, а потом отправлялись в трактиры есть и пить. И уж тогда напивались допьяна. После этого привлечь их к какому-нибудь иному делу оказывалось невозможным.

Н. застал в Москве пестрое сборище немецких и польских купцов, которые приезжали на зиму торговать пушнину. Покупали самые различные меха: соболей, лисиц, горностаев, белок, даже рысей. Через купцов он вскоре перезнакомился с иностранцами, постоянно жившими в Москве. Их оказалось не очень много. Фигура Делла Вольпе среди них явно выделялась.

Делла Вольпе уже порядком обрусел и по внешнему виду вполне мог сойти за богатого купца или боярского сына средней руки, если бы, конечно, не речь, потому что акцент оставался довольно сильный. По всему чувствовалось, что вичентинец устроился хорошо. Имел большой дом, богатое хозяйство, слуг. Что самое странное, Делла Вольпе был допущен ко двору великого князя. Он не просто отвечал за чеканку монеты, но и, судя по всему, выступал в качестве чуть ли не личного советника князя по всем вопросам, касающимся связей с заграницей.

Н. решил не спешить. Он передал свои рекомендательные письма, рассказал о встречах с сестрой, с племянниками, другими родственниками. Удовлетворить любопытство Делла Вольпе было трудно, он очень истосковался по новостям о своем родном городе. Много говорили о Венеции, о Риме, о войне с турками. Вечера зимние долгие, так что времени для задушевных разговоров хватало. Поначалу они общались больше на людях, с участием других купцов. Потом слово за слово беседы становились более доверительными. Встречались и в трактире за кубком медовухи, и в комнатах недалеко от Кремля, которые снял для себя Н. Чаще — дома у Делла Вольпе.