Николай Спасский - Византиец

Когда Н. завершил рассказ, Виссарион не сразу заговорил. Он размышлял. Принимал окончательное решение. Наконец кардинал нарушил молчание.

— Конечно, мы оба помним, что между нами произошло.

Н. наклонил голову.

— Скажу тебе честно. Я и сейчас не очень верю во всю эту затею с замужеством Зои. Не потому, что это нереально. Это реально. Но я не верю, что это что-нибудь даст нам. Русь слишком далеко и слишком слаба. Ей дай Бог с татарами разобраться. Не пойдет она сейчас воевать с турками.

Но при европейских дворах и прежде всего при императорском дворе думают по-другому. Этого брака, похоже, хочет Его Святейшество. Нельзя забывать и о том, что, если мы не отдадим в жены Иоанну нашу Зою, венецианцы наверняка подсунут свою кандидатуру. А поскольку денег у них больше и, главное, они не стесняются их тратить, да и связи в Москве лучше, чем у нас, еще со времен Таны, шансы будут на их стороне. Доводить до этого нельзя.

Я наблюдал за тобой последние месяцы. Вижу, что пока у тебя не очень получается. Хотя должен отдать тебе должное — годы службы у меня ты использовал в полную меру. Для человека твоего не особенно заметного положения у тебя шикарные связи. Но одних связей мало. Какие-то вещи должны решаться не через связи, а с глазу на глаз. В общем, я намерен заняться этим.

Да, этот проект поначалу мне не нравился. Да, ты его начал вопреки моей воле. Но в жизни все меняется. Сейчас я пришел к выводу, что этот брак был бы в интересах Святой церкви и в долгосрочной перспективе помог бы делу крестового похода против Турции. В миф про спасение, про воссоздание Византии на Руси я не верю. Вместе с тем, если Русь позаимствует что-то из наших обычаев, это будет неплохо. В конце концов, Русь — православное государство.

И последнее. Конечно, прежние отношения между нами невозможны. Ты это сам понимаешь. Но я на тебя зла не держу.

Н. снова наклонил голову. Он прекрасно знал цену этих слов. Знал, что кардинал его уничтожит при первой же возможности, как только посчитает, что может это сделать без риска для себя. Но выказывать сомнения Н. не имел права. Он сам срежиссировал этот разговор. Он сознательно отвел себе роль смиренного блудного сына. Да и вообще, Н. не любил внешние эффекты.

— Ты можешь не бояться. С тобой ничего не случится, во всяком случае, — кардинал зловеще улыбнулся, — пока мы не выдадим Зою замуж за Иоанна. А там разберемся. Я сам лично буду разговаривать с папой, сам, если потребуется, поеду в Москву, сам все объясню Зое.

Н. не удержался. Иногда, за что он себя потом проклинал, в нем пробивалось мальчишество.

— Она согласна, ваше высокопреосвященство.

— Знаю, что она согласна, — голос кардинала слегка повысился. — Но нам одного ее согласия мало. Надо, чтобы она поверила, что это в ее собственных интересах, чтобы она захотела этого. И она этого захочет. А твоя задача — не мешать.

Н. внутренне ликовал. События развивались по оптимальному сценарию. Виссарион собирался все взять на себя, а его использовать на подхвате. Что ж, это вполне устраивало Н. Он не стремился к славе. Ему важен был результат.

— Ваше высокопреосвященство, могу я вас попросить об одной вещи? Хотя, наверное, я не имею права об этом говорить.

— Я догадываюсь, о чем ты хочешь сказать. Что ж, говори.

— Ваше высокопреосвященство, простите меня. После смерти Пия у меня как будто что-то помутилось в голове. Я был сам не свой. Конечно, вы — главный вдохновитель и организатор крестового похода. Но я тоже внес свой скромный вклад. Я жил этим. А потом вы отпустили меня в Морею к Малатесте. Побыв там несколько месяцев, увидев весь этот хаос и всю эту кровь, я понял, что так нам никогда не победить. Простите меня. Я не мог смириться, что надежды на освобождение Греции больше нет. Я наделал глупостей.

Это тоже был ритуал. Они оба знали, что Виссарион не простит Н. Но эту сцену они должны были отыграть. И Н. был готов пройти через это унижение.

Н. в жизни очень много приходилось унижаться по разным поводам. Сколько раз он себе клялся: «Все, хватит, я уже взрослый человек, у меня есть деньги, есть связи, мне ничего не нужно, я не буду больше унижаться». И все равно унижался. Он лгал себе, когда говорил, что ему ничего не нужно. Ему была не безразлична судьба его родины, он хотел ей помочь. В этой ситуации отказаться от унижения для него было бы непозволительной роскошью. В конце концов, одним разом больше, одним меньше — не смертельно. Правда, с каждым разом внутри него что-то перегорало. Но это справедливо.

Теперь Н. ждал, как Виссарион исполнит свою часть этой сцены. Виссарион мог пойти по простому пути, сказать: «Я тебя прощаю, сын мой». И все. Но кардинал, даже находясь у края могилы, оставался самим собой. Он не халтурил.

— Я тебя слишком любил, сын мой. Поэтому сейчас я не могу тебя простить. Прощу ли я тебя когда-нибудь — не знаю. Для этого я должен тебя простить в моей душе. Главное, чтобы тебя простил Бог, а я молю за тебя. Я каждый день тебя поминаю в молитвах, чтобы Он простил тебя. Потому что ты виноват не передо мной. Ты виноват перед Ним. На тебе кровь, а это страшно.

— Но я могу надеяться, ваше высокопреосвященство?

— Если бы в душе своей я сознавал, что никогда тебя не прощу, я бы с тобой сейчас так не разговаривал. Ты до сих пор мне не чужой человек.

И Виссарион осенил Н. крестным знамением. Н. упал на колени и прильнул к сморщенным венозным рукам старого кардинала.

«Эх, Господи, если бы я еще в свое время научился плакать, но увы». Выдавливать слезы Н. не умел. «А жалко», — подумалось ему.

Кардинал Никейский не шутил. Он имел свой план и собирался ему следовать. Что самое интересное — под разговоры о браке Зои Виссарион действительно стал незаметно возвращаться во власть. Все-таки они с Павлом II оба были очень старые. В этом возрасте подолгу обижаться друг на друга бессмысленно. Кто из них в итоге сделал первый шаг — не столь важно. Виссарион, как более изощренный, организовал так, что первый шаг сделал папа. Но как бы то ни было, постепенно Виссарион снова стал входить в привычный ему круг ближайших советников Его Святейшества.

Свою задачу в этой ситуации Н. видел в том, чтобы, не мозоля глаза кардиналу, не вмешиваясь, как бы отойдя в сторону, в то же время отслеживать все, при необходимости подправляя события и постоянно сохраняя бдительность.

Собственно, ничего подправлять Н. не пришлось. В конце осени, заручившись согласием Павла II, Виссарион написал письмо великому князю. Для одного из авторов Флорентийской Унии оно было сформулировано в предельно аккуратных выражениях.

Письмо не содержало ни слова про единение церквей, про крестовый поход. Нет. Там очень простым и четким языком говорилось о том, что Зоя, дочка последнего деспота Мореи и племянница последнего византийского императора Константина, погибшего на стенах Константинополя во время штурма города турками, живет в Риме. И что она могла бы составить прекрасную партию для великого князя. Что к ней сватались и что она отказала нескольким женихам. Но что, если князь заинтересуется этим предложением, его можно обсудить конкретно, и он, Виссарион, готов решить это дело.