Оливер Боуден - цикл Ассасин. Компиляция. кн. 1-7

В зале снова захихикали. Подавальщица – громче остальных.

– Или, может, ты явилась нас поразвлечь? Бернар, ты никак нанял на вечер певичку? – Нос Картошкой облизал и без того мокрые губы. – Возможно, рыжая предложит нам и другие развлечения?

– Вижу, вы изрядно пьяны и потому забываете, как полагается вести себя с дамой. Я готова забыть ваши слова, но при условии, что вы не будете мне мешать.

В моем голосе появился металл, и посетители таверны это заметили.

Но не Нос Картошкой, который вошел в раж и продолжал наслаждаться собственным остроумием.

– Наверное, ты будешь развлекать нас танцами, – громко заявил он. – А что это ты там прячешь?

Он протянул руку и дернул за полу моего плаща.

А затем застыл. Я тоже протянула руку и сощурилась. Нос Картошкой попятился, доставая кинжал, который висел у него на поясе.

– Вы только подумайте! Похоже, у рыжей девки под плащом спрятан меч, – пробормотал он, взмахнув кинжалом. – Зачем это мадемуазель понадобился меч?

– Сама не знаю, – притворно вздохнула я. – Может, для нарезки сыра. А почему вас это так занимает?

– Заберу-ка я его у тебя, а потом иди на все четыре стороны, – сказал Нос Картошкой.

На меня смотрели во все глаза. Кое-кто начал отодвигаться подальше, чувствуя, что странная посетительница вряд ли добровольно отдаст оружие.

Сделав вид, будто раздумываю, я одной рукой потянулась к плащу. Нос Картошкой угрожающе размахивал кинжалом. Я показывала ему пустые ладони, руками медленно отодвигая плащ за спину.

Под ним у меня была надета кожаная блуза. Эфес меча находился возле пояса. Не спуская глаз с Носа Картошкой, я потянулась за мечом.

– Другой рукой, – велел Нос Картошкой, улыбаясь своей находчивости и подкрепляя требование взмахом кинжала.

Я подчинилась. Большим и указательным пальцем левой руки я осторожно взялась за эфес меча и медленно потянула его из ножен. Все затаили дыхание.

Затем молниеносным движением запястья я резко вытащила свое оружие. Только что мои пальцы сжимали эфес, а через мгновение меч исчез.

Все произошло в считаные секунды. Нос Картошкой очумело взглянул туда, где надлежало быть мечу, и только потом заметил, что мой меч стремительно приближается к его руке с кинжалом. Мой противник успел отвести свое оружие, и лезвие моего меча глухо ударило в дерево стойки, где и застряло, чуть подрагивая.

Губы Носа Картошкой уже изгибались в победоносной улыбке, когда он сообразил, что пренебрег защитой. Его кинжал был направлен в сторону. Это позволило мне спокойно подойти, повернуться и плечом ударить его в нос.

Оттуда ручьем хлынула кровь. Мой противник очумело закатил глаза и сполз на пол. Его колени стукнулись о половицы, а сам он затрясся при мысли о наиболее вероятном исходе боя. Я надавила сапогом ему на грудь и собиралась просто оттолкнуть его, однако передумала и ударила его ногой в лицо.

Он упал ничком и затих, вероятно потеряв сознание.

В таверне стало тихо. Я поманила Бернара пальцем и только потом вернула меч в ножны. Ослушаться мой информатор не посмел. Он остановился в метре от меня. У него дрожал кадык.

– Не волнуйся, – сказала я ему. – Тебе ничего не грозит, если только ты не вздумаешь называть меня рыжей девкой.

Бернар отчаянно замотал головой. Он был моложе Носа Картошкой, выше ростом и костлявее.

– Прекрасно. Тогда идем во двор.

Я огляделась – не найдется ли еще желающих сразиться со мной. Посетители, хозяин таверны и подавальщица сосредоточенно глядели под ноги. Радуясь, что больше поединков не будет, я вывела Бернара за дверь.

– Послушай, мне сказали, что тебе известно местонахождение одного моего приятеля. Его фамилия Моулз.

Близ Руана, на склоне холма, глядящего в сторону деревушки, трое ремесленников в кожаных куртках что-то мастерили. Они без конца шутили и смеялись, а потом, поднатужившись, водрузили свое сооружение на низкий деревянный помост. Это была виселица.

Один из ремесленников подпер виселицу трехногой табуреткой, затем принялся помогать товарищам приколачивать распорки, удерживающие орудие казни в вертикальном положении. Ветер приносил ритмичные звуки их молотков туда, где я сидела на красивом, спокойном жеребце, названном мной Царапкой в честь нашего любимого, давно умершего волкодава.

Деревушка была совсем крошечной и лежала у подножия холма. Ее убогие хижины и одинокая таверна хаотично лепились по периметру бурой, грязной площади.

Ледяной дождь сменился такой же ледяной моросью. Под стать ей был и ветер, пробиравший до костей. Жители деревни собрались на площади. Женщины кутались в платки, мужчины поднимали воротники рубашек. Все ждали главного развлечения нынешнего дня – казни через повешение. Разве можно придумать что-нибудь лучше? Особенно когда мороз уничтожил озимые, местный землевладелец повышает арендную плату, а король надеется протолкнуть закон о новых налогах.

Из здания, служившего местной тюрьмой, донесся шум. Озябшие зрители повернули голову. Наружу вышел священник в черной сутане и такой же черной шляпе. Остановившись, он напыщенным голосом прочитал отрывок из Библии. Следом вышел тюремщик, держа в руках веревку. Другой ее конец связывал руки человека, на голову которого был наброшен мешок. Узник ковылял, то и дело рискуя поскользнуться и рухнуть в грязь. Он мотал головой, выкрикивая протесты, адресованные неведомо кому.

– Произошла ошибка! – кричал он.

Забавно, что эту фразу он сначала произнес по-английски и только потом, вспомнив, где находится, – по-французски. Жители смотрели, как узника волокут по склону холма. Кто-то крестился, иные ухмылялись. Жандарма, полагающегося в таких случаях, я не увидела. Судью или судебного исполнителя – тоже. Похоже, это был провинциальный вариант свершения правосудия. И еще смеют говорить, что в Париже – варварские нравы.

Осужденный был не кем иным, как Раддоком. Я смотрела, как его тянут на веревке, чтобы затем вздернуть на другой, и недоумевала: неужели этот человек когда-то был ассасином? Неудивительно, что орден изгнал его из своих рядов.

Я откинула капюшон, тряхнула копной волос и посмотрела на Бернара. Тот взирал на меня широко раскрытыми от восхищения глазами.

– Ну вот и они, мадемуазель, – сказал он. – Все, как я вам обещал.

Я опустила кошелек ему на ладонь, но едва Бернар попытался схватить обещанную награду, быстро дернула за тесемки кошелька.

– Это точно он? – спросила я.

– Он самый, мадемуазель. Человек, именующий себя Джеральдом Моулзом. Мне говорили, он пытался обманом выудить денежки у одной старухи, но не успел скрыться и был схвачен.

– И потом приговорен к смерти.