Оливер Боуден - цикл Ассасин. Компиляция. кн. 1-7

– Истинная правда, мадемуазель. Жители деревни приговорили его к смерти.

Я рассмеялась и оглянулась на угрюмую процессию. Она достигла подножия холма и начала взбираться по склону, двигаясь к помосту с виселицей. Я качала головой, думая о том, как же Раддок низко пал. Может, не стоит вмешиваться? Его повесят, а я окажу миру небольшую услугу. В конце концов, этот человек однажды попытался убить нас с мамой.

Мне вспомнились слова мистера Уэзеролла, произнесенные незадолго до моего отъезда.

– Если ты его найдешь, сделай одолжение, не привози его сюда.

– Это еще почему? – удивилась я.

– По двум причинам. Во-первых, здесь наше укрытие и я не хочу, чтобы его стены поганило присутствие мерзавца, который продает свои услуги тем, кто заплатит подороже.

– А вторая причина?

Мистер Уэзеролл заерзал на месте и стал почесывать свою культю. У него это вошло в привычку.

– Вторая причина… Я тут много думал про нашего мистера Раддока. Можно сказать, даже больше, чем следует. Я вправе обвинять его в этом. – Мистер Уэзеролл указал на культю. – И конечно, я никогда не забуду, что он пытался убить тебя и Жюли.

Я откашлялась, набираясь смелости, а потом задала ему вопрос, давно занимавший меня:

– Мистер Уэзеролл, а у вас с моей мамой что-то было?

Он улыбнулся и постучал себя по носу:

– Юная Элиза, пора бы знать, что джентльмен никогда не распространяется о подобных вещах.

Но он был прав. Когда-то Раддок напал на нас с мамой. Сейчас я намеревалась спасти этого бывшего ассасина от виселицы, поскольку мне нужно было кое-что у него узнать. А что потом? Отомщу ему за далекое и недавнее прошлое?

К виселице, куда волокли Раддока (он продолжал кричать о своей невиновности), хаотично брели несколько женщин. Силуэт петли чернел на фоне серого зимнего неба.

– А им что понадобилось? – спросила я Бернара.

– Эти женщины, мадемуазель, бесплодны. Есть поверье: прикосновение к руке осужденного на смерть помогает забеременеть. Вот они и надеются.

– Суеверный вы человек, Бернар.

– Это не суеверие, мадемуазель. Я знаю о таких случаях.

И чем только набита его голова? Как Бернар и подобные ему до сих пор остаются во власти средневековых предрассудков?

– Мадемуазель, вы ведь собирались спасти месье Моулза? – спросил он.

– Потому я здесь.

– Тогда вам лучше поторопиться. Они уже начали.

Что? Я стремительно повернулась в седле, увидев, как один из ремесленников выбил табуретку из-под ног осужденного. Раддок упал и закачался в петле.

Я выругалась и понеслась к виселице, пригибаясь в седле. Следом тянулся шлейф моих волос.

Раддок дергался и извивался всем телом.

– Но! – торопила я коня. – Быстрей, Царапка!

Я мчалась к виселице. Раддок, болтающийся на веревке, отчаянно сучил ногами.

За несколько ярдов от виселицы я бросила поводья и выпрямилась. Меч я перекинула из правой руки в левую, прижала лезвие к телу, после чего резко выбросила правую руку вбок. Сама я тоже накренилась вправо, причем достаточно низко, что было небезопасно.

Ноги повешенного дернулись в последний раз.

Взмахнув мечом, я перерезала веревку, подхватив правой рукой бьющееся в судорогах тело Раддока. Спасенного висельника я закинула на круп своего жеребца, моля Бога, чтобы конь выдержал дополнительный груз.

«Ты уж поднатужься, Царапка», – мысленно просила я коня.

Увы, ноша для моего славного друга оказалась чрезмерной. Ноги его подкосились, и мы втроем шумно грохнулись на землю.

Через секунду я снова была на ногах, сжимая меч. Из небольшой толпы зрителей вышел мужчина и двинулся в мою сторону. Он был разъярен. Еще бы, ведь я лишила его такого развлечения! Резко повернувшись, я ударила недовольного ногой, отбросив назад, в толпу односельчан. Моей целью было не столько побить его, сколько напугать. На крестьян это подействовало. Желающих выйти на поединок больше не было. Люди угрюмо переговаривались.

– Эй, кто дал тебе право? – выкрикивали женщины и пихали локтем своих мужей, требуя от тех ввязаться.

Однако мужья лишь вопросительно поглядывали на священника, вид у которого был довольно испуганный.

Царапка благополучно поднялся на ноги. То же сделал и Раддок, сразу бросившись бежать. Плохо соображая, все с тем же мешком на голове, он метнулся… назад к виселице. Его руки были связаны. Обрывок петли хлестал его по спине.

– Осторожно! – пыталась крикнуть я.

Вряд ли Раддок меня слышал. Он с разбегу налетел на помост, отскочил, взвыв от боли, и упал на мерзлую землю, кряхтя и кашляя. Чувствовалось, ударился он сильно.

Я распахнула плащ, убрав меч, затем поймала поводья Царапки. В толпе зрителей я заметила крестьянского парня, глазевшего на меня.

– Эй, ты, – позвала я его. – Ты кажешься мне большим и сильным. Будь добр, помоги мне закинуть на эту лошадь вон того почти бездыханного человека. – Я кивнула в сторону Раддока.

– Да как ты смеешь… – заголосила поблизости пожилая женщина, но уже через секунду мой меч уперся ей в горло.

Она не испугалась и с нескрываемым презрением смотрела на меня.

– Думаешь, вашему сословию позволено делать что угодно? – язвительно спросила она.

– А вашему? Тогда ответьте, кто позволил вам устраивать самосуд и выносить смертный приговор? Скажите спасибо, что я не сообщу о вашем судилище жандармам.

Чувствовалось, крестьяне струсили. Кто-то откашливался. Крикунья отвела глаза.

– Мне всего-навсего нужно усадить этого человека на лошадь.

Мой помощник безропотно выполнил все, что я велела.

Убедившись, что Раддок держится крепко, я забралась в седло, подмигнула парню и поскакала прочь.

Дорога отнюдь не была пустынной. Люди торопились попасть домой до темноты. На меня не обращали внимания. Думаю, во мне видели долготерпеливую жену, везущую пьяного муженька из таверны. Те, кто приходил к такому выводу, отчасти были правы: относительно Раддока я действительно проявляла чудеса долготерпения.

В какой-то момент он подал признаки жизни. Из его горла раздалось бульканье. Я спешилась, стащила Раддока с лошади, уложила на землю. Достав флягу, я присела перед ним на корточки. В ноздри ударило зловоние, исходившее от бывшего «доктора».

– Вот мы и встретились снова, – сказала я, когда он уставился на меня остекленевшими глазами. – Узнаете Элизу Де Ла Серр?

Он застонал.

Раддок попытался приподняться на локтях, но сил у него было не больше, чем у котенка. Я одной рукой вернула его в лежачее положение, опустив другую на эфес меча.

Минуту или две он корчился и сердито верещал, что скорее напоминало каприз великовозрастного младенца, чем осознанную попытку сбежать.

Потом он успокоился и вперился в меня сердитым взглядом.