Инга Самойлова - На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре-2 [СИ]

— Хорошо, несколько дней, — согласился доктор.

Через час Шмит обнаружил Лизу в лазарете — она занималась осмотром и перевязкой раненых.

— Лиза, нам пора уходить, — напомнил он. — Где доктор Штерн?

— Доктор болен, — сообщила она. — Я останусь здесь на несколько дней.

— Вы с ума сошли! — воскликнул Николай. — В вашем положении.

— Я знаю, что делаю.

— Однако не осознаете всех последствий!

— Николай Павлович, перестаньте кричать на меня, — предостерегла его Лиза. — Как только доктору Штерну станет лучше, я вернусь. Надеюсь, вы не будете против, если в вашей квартире в доме Плевако мы устроим лазарет. Когда начнутся бои, очень многим понадобится помощь.

— Да, конечно. Все равно я не согласен с вашим решением остаться здесь, — ответил он. — Возможно, вам лучше сразу же начать подготовку лазарета в моей квартире, не откладывая на потом.

— Сейчас моя помощь нужна здесь. Дружина уже совершала несколько вылазок и нападений на полицейские участки. Есть тяжелораненые, которым нужен постоянный присмотр. Сегодня дружина готовится к вылазке снова. Боюсь, без жертв не обойдется.

Шмит взял ее за руку, сжал ее пальцы.

— Лиза, будьте осторожны, — произнес он с мольбой. — Я никогда себе не прощу, если с вами что-нибудь случится.

В ближайшие дни пресненские дружинники не раз совершали нападения на полицейские участки, вступали в уличные бои с солдатами и казаками. Были раненые, и помощь Лизы Глебовой оказалась как раз кстати.

— Полицейский участок на Кудринской никак не взять, — сетовал Алешин [106] Кузьма Васильевич Алешин — участник вооруженного восстания на Пресне в декабре 1905 г. Родился в 1885 г. в деревне Андреевское Исканов-ской волости Тарусского уезда Калужской губернии. , пока Лиза делала ему перевязку. Рана была небольшая: пуля скользом прошла по плечу.

— Так вас там ранило? — спросила Лиза, кивнув в сторону раны.

— Нет. Сегодня часть наших была направлена защищать баррикаду на Новинском бульваре, остальные двинулись на Арбатскую баррикаду. В Проточном переулке мы и столкнулись с солдатами. Завязалась перестрелка. Отряд мы разбили, но и сами понесли потери. Когда на Арбатской баррикаде заняли позиции — появились казаки, стали стрелять.

— А, Васильич, ты здесь, — в перевязочную заглянул Лукьянов, — Здравствуйте, Елизавета Николаевна. Как закончите, дуйте в столовую. Там народу валом, оглянуться не успеете, как голодными оставят.

Вскоре выяснилось, что стало вовсе опасно выходить во двор фабрики: полиция, установив пулемет на каланчу Пресненской части, держала под обстрелом район. Колокольчиков и Капралов — лучшие пресненские стрелки — на чердаке фабрики часами караулили городовых, стрелявших из пулемета. Вскоре от Николая Шмита принесли бинокль «Цейс» [107] Прим. автора: Бинокли, разработанные ученым Эрнстом Аббе и основателем фабрики оптических систем, инженером Карлом Цейсом, поступили в продажу в 1894 г. Они имели привлекательный дизайн и давали достаточно резкое изображение. В 1904 г. был изобретен первый призматический прицел модели «1» с двукратным увеличением. , поставили прицел.

12 декабря, в три часа дня, Пресня впервые подверглась сильной артиллерийской бомбардировке. Пришло известие, что на Арбате войсковые части разбирают баррикады. Отряд дружинников отправился туда. Лиза с тревогой ожидала их возвращения, понимая, что и в очередной раз без жертв не обойдется. К вечеру она узнала о гибели нескольких рабочих, которых она знала. Среди них был и парторг Иван Васильевич Карасев.

Спустя некоторое время очевидцы боев рассказали, что происходило на улицах.

У начала Проточного переулка отправившиеся на Арбат дружинники заметили отряд солдат, движущийся со стороны Дорогомилова. Приготовились к бою. Николаев и Колокольчиков прошли вперед, зашли с тыла. Солдаты, обнаружив засаду, схватились за винтовки. Началась стрельба.

С первых выстрелов Егоров [108] Ипат Иванович Егоров — член ВКП(б) с 1903 г., участник баррикадных боев на Красной Пресне, был ранен, вследствие потерял ногу. был ранен в ногу, но, упав на колено, продолжал стрелять. Были ранены Седов и Румянцев. Свалились двое солдат, некоторые дружинники, солдаты подняли руки вверх, еще двое солдат упало, и стрельба стихла. Товарищи оттащили раненых к первому попавшемуся дому под укрытие.

Колокольчиков с частью дружинников остался в Проточном переулке, чтобы оказать помощь раненым, развести их по приемным пунктам, а сдавшихся в плен солдат и захваченные винтовки отправить в штаб на фабрику к Нефедычу [109] Прим. автора: Лукьянов Н.Н. .

Большая часть дружинников двинулась дальше — отбивать арбатские баррикады. Выйдя со Смоленского рынка, заметили на Арбате солдат, разбирающих баррикады. Заняв позицию у раскрытых ворот и на другой стороне улицы, открыли огонь. Солдаты, укрывшись за баррикадами, принялись стрелять в ответ. Карасев, стрелявший стоя, был убит наповал — пуля попала в голову. «Долой самодержавие! Бей гадов!» С остервенением дружинники стали наступать. Когда добрались до баррикад, увидели только кровь на снегу — солдаты отступили.

Тело Карасева доставили на фабрику, решив похоронить с почестями. Рабочие сделали дубовый гроб, обили его красной материей и поставили в конторе. Хоронить предполагали в саду при фабрике, но похороны откладывались, так как на фабрику начали стекаться остатки некоторых боевых дружин, разбитых в других районах Москвы.

Положение становилось очень серьезным: среди рабочих стали ходить слухи, что из ЦК партии пришло распоряжение восстание кончать.

На похороны попрощаться с Карасевым пришли Катя и Николай Шмит. Лиза встретила их у входа в контору. Подруги обнялись. Шмит снял шапку, безмолвно кивнул, поприветствовав тем самым Лизу. Она в ответ кивнула и провела их внутрь. В перевязочной горели керосиновые лампы, освещая помещение, посреди которого на обернутом красной материей станке стоял гроб с телом.

Попрощаться с товарищем, несмотря на осадное положение, пришло много дружинников. Многие пришли прямо после боя и держали оружие в руках. Первым выступил Михаил Степанович Николаев. Его пальто, крепко затянутое ремнем с висевшей на нем кобурой револьвера, было в нескольких местах порвано и в пятнах крови. Выше голенища сапога сквозь рваные брюки виднелась белая каемка бинта. Как бы очнувшись, он поднял голову и начал говорить:

— Дорогие товарищи! Сегодня мы переживаем тяжелое горе — нет среди нас нашего дорого друга, боевого товарища и руководителя партийной организации, члена Московского большевистского комитета Вани Карасева!.. Здесь, в нашей крепости, среди баррикад, и окруженные врагами, мы клянемся тебе, друг, отомстить за тебя! Мы будем еще ожесточеннее драться за наше великое дело свободы, за которое ты отдал свою благородную жизнь!