Ирвин Ялом - Проблема Спинозы [litres]

Колокола снова раскатились звоном.

– Прежде чем мы расстанемся, Франку, у меня есть к тебе последняя просьба.

– Говори! Я у тебя в величайшем долгу.

– Я прошу всего лишь о молчании. Я сегодня говорил тебе такие вещи, которые пока еще – только полуоформленные мысли. Мне еще предстоит многое обдумать. Обещай мне, что все, о чем мы сегодня говорили, останется нашей тайной. Тайной от парнассим, от Якоба, от всех – и навсегда.

– Клянусь тебе, что унесу твои тайны в могилу. Мой отец, да будет он благословен, многому научил меня в отношении святости молчания.

– А теперь мы должны прощаться, Франку.

– Постой еще минуту, Бенто Спиноза, ибо у меня тоже есть последняя просьба. Ты сказал, что у нас могут быть сходные цели в жизни и сходные сомнения, но каждый из нас должен избрать особый путь. То есть мы некоторым образом будем проживать жизнь по-разному на пути к одной цели. Возможно, если бы судьба и время капельку сдвинулись и изменили наши внешние обстоятельства и характер, ты мог бы жить моей жизнью, а я – твоей. Так вот в чем состоит моя просьба: я хочу время от времени узнавать, как ты живешь, пусть это даже будет только раз в год, или в два, или даже в три. И я хочу, чтобы ты знал, как разворачивается моя жизнь. Так каждый из нас сможет видеть, что могло бы случиться – какой была бы жизнь, которую мы могли вести. Дашь ли ты обещание не прерывать связи со мной? Я пока не знаю, как ее осуществить. Но будешь ли ты давать мне знать о своей жизни?

– Я хочу этого не меньше, чем ты, Франку. Мой разум ясно понимает необходимость покинуть свой дом, но сердце колеблется больше, чем я предполагал, и я рад твоему увлекательному предложению – увидеть свою возможную жизнь. Я знаком с двумя людьми, которые всегда будут знать, где я нахожусь: это Франциск ван ден Энден и мой друг, Симон де Врис, который живет на Сингеле. Я найду способ связываться с тобой через них – письмом или при личной встрече. А теперь ты должен идти. Будь осторожен, чтобы тебя не увидели.

Франку приоткрыл входную дверь, огляделся и выскользнул на улицу. Бенто обвел последним взглядом дом, переложил записку для Габриеля на стул у входа, чтобы ее было легче заметить, и с мешком в руке, открыв дверь, шагнул в новую жизнь.

Мне трудно ладить с балтийскими немцами: кажется, они обладают неким негативным качеством – и в то же время напускают на себя дух превосходства и всезнания, какого я больше ни в ком не встречал.

– Ну… – Альфред замешкался. – Есть одна вещь, которую мне было бы жаль так и не обсудить с вами, но… хмм… мне трудно рассказывать о ней. Я никак не мог заставить себя заговорить об этом весь вечер.

Фридрих терпеливо ждал. В памяти мелькнули слова его наставника, Карла Абрахама: « Оказавшись в тупике, забудьте о содержании беседы и целиком сосредоточьтесь на сопротивлении пациента. Вы обнаружите, что таким способом узна́ете о нем гораздо больше ». Удерживая эту мысль в памяти, Фридрих заговорил:

– Думаю, я могу помочь вам, Альфред. На некоторое время просто забудьте о том, что вы хотели мне сказать, а вместо этого давайте исследуем то, что мешает вам заговорить.

– Мешает?..

– Да, все, что не позволяет вам заговорить со мной. Например, каковы были бы последствия, если бы вы высказали то, что хотите сказать?

– Последствия? Я не очень понимаю, что вы имеете в виду.

Фридрих был терпелив. Он знал, что к сопротивлению надо подходить тактично и пробовать заходы с разных сторон.

– Скажем, так. У вас есть что-то, о чем вы хотите мне сказать, но не решаетесь. Какие негативные последствия могут произойти, если вы заговорите? Учитывайте, что я в этом процессе играю центральную роль. Вы не просто пытаетесь сказать что-то в пустой комнате – вы пытаетесь сказать это мне . Верно?

Альфред неохотно кивнул. Фридрих продолжил:

– Итак, теперь попытайтесь представить, что вы только что открыли мне то, что у вас на душе. Как, по вашему мнению, я на это отреагирую?

– Я не знаю, как вы отреагируете. Полагаю, меня просто это смутит.

– Но смущение всегда требует присутствия другого человека, а сегодня этот другой – я, друг, который знает вас с тех пор, как вы были малым ребенком.

Фридрих очень гордился своим мягким тоном. Призывы доктора Абрахама перестать напирать на сопротивление, подобно впавшему в ярость быку, возымели в конце концов свой эффект.

– Ну… – Альфред глубоко втянул в легкие воздух и решился: – С одной стороны, вам может показаться, что я эксплуатирую вас, ища вашей помощи. Мне неловко просить ваших профессиональных услуг бесплатно. А еще – это заставляет меня ощущать себя слабым, а вас – сильным.

– Замечательное начало, Альфред! Как раз это я и имел в виду. И теперь я понимаю ваше затруднение. Я бы тоже не хотел оказываться в таком долгу перед другим человеком. Но, с другой стороны, вы уже оказали мне встречную услугу, согласившись напечатать для меня статью в газете.

– Это не одно и то же. Вы лично не получаете ничего.

– Я понимаю. Но скажите мне, вы верите, что я буду злиться из-за того, что мне приходится помогать вам?

– Не знаю… вы могли бы. В конце концов, ваше время ценно. Вы целый день занимаетесь этим за плату.

– И что же, мои слова о том, что вы для меня – словно член семьи, тоже не имеют значения?

– Верно. Я слышу в этом попытку меня утешить.

– Скажите, а каковы ваши чувства, когда мы обсуждаем Спинозу, говорим о философии? У меня есть ощущение, что тогда вы более расслаблены.

– Да, это другое дело. Пусть даже вы учите меня, у меня создается впечатление, что философская беседа вам приятна.

– Что ж, это вы верно подметили. И вам кажется, что слушать ваши рассказы о себе не доставит мне удовольствия?

– Я представить себе не могу, каким образом это может доставлять удовольствие!

– Вот еще какая мысль… чистая догадка. Возможно, вы испытываете к себе какие-то негативные чувства и думаете, что, если вы раскроетесь, я тоже стану негативно к вам относиться?

Альфред выглядел озадаченным.

– Думаю, это возможно, но если и так – это не главный фактор. Я просто не могу представить, чтобы я сам мог принимать такое участие в другом человеке.

– Это важный момент, и я понимаю, что вы рискуете, говоря мне об этом… Скажите мне, Альфред, это близко к тому, о чем вы пожалели бы, оставив сегодня неска́занным?

Альфред заулыбался во весь рот.

– Боже мой! Да вы и вправду мастер в этом деле, Фридрих! Да, и более чем близко. Дело именно в этом!

– Так договаривайте остальное, – Фридрих расслабился. Теперь он уже привел свой корабль в знакомые воды.

– В общем, прямо перед тем, как я уехал, мой начальник, Дитрих Эккарт, позвал меня в свой кабинет. Он просто хотел поговорить о моей поездке в Париж, но я-то не знал этого. И первое, что он сделал, когда я вошел в комнату, – это попрекнул меня тем, что я так обеспокоился. Потом, уверив меня в том, что я хорошо справляюсь со своей работой, он сказал, что для меня было бы намного лучше, если бы я проявлял меньше рвения, зато больше кутил и занимался «дружеским трепом».