Якоб Тик - Зигфрид

Забывшись от обиды, Коскэнд положил руки на колени матери и затряс ее. Рита была спокойна и холодна.

— Ты недаром служил в доме рыцаря, — произнесла она. — Ты говоришь, как благородный человек… Ты прав, даже когда расторгаются семейные узы, остаются еще узы крови. Я не помогла тебе казнить твоих врагов, и род твоего Сигмунда ты не восстановишь… Но я искуплю свою вину!

С этими словами она быстрым движением выхватила из-под одежды кинжал и вонзила себе в горло. Коскэнд в ужасе схватил ее за руки.

— Что вы делаете, матушка? — закричал он. — Зачем вы убили себя? Матушка! Матушка!..

Рита была мужественной женщиной. Она выдернула кинжал из раны и прикрыла ладонью хлынувшую кровь. Дыхание ее прерывалась, лицо стало серым. Жизнь покидала ее.

— Коскэнд, — пробормотала она. — Коскэнд. Это выше разума… Хотя узы крови остаются, даже когда нет семейных уз… Я еще раньше решила помочь им бежать и затем убить себя… Помнишь, когда Хакуд смотрел на меня… Он сказал, что видит на лице моем тень смерти… Он знает свое дело, теперь я поняла смысл его слов… Разве не злой рок преследует меня?.. Моя приемная дочь убила твоего господина… Я умираю… Сейчас я перестану дышать, и меня не станет. Ты так и считай, что с тобой говорит привидение… Нет у меня долга перед Гарольдом… Слушай… Я научу тебя, по какой дороге сбежали Куни и Гендиро… Слушай…

С этими словами она сжала руку Коскэнда и притянула к себе. «Злосчастная судьба!..» — вырвалось у него во весь голос. Этот вопль достиг ушей Гарольда, он встревожился и прибежал в пристройку посмотреть, что случилось. Распахнув дверь и взглянув, он, простая честная душа, кинулся к матери.

— Матушка! — вскричал он. — Матушка!.. Ну вот, я же говорил! Коскэнд, позвольте, я представлюсь вам позже… Впрочем, я — старший брат Куни… Матушка, с тринадцати лет вы холили и нежили меня… Мне и лавку-то только ради вас отдали… Неужто надо было так блюсти долг чести перед этой мерзавкой?.. Зачем вы убили себя?

Услыхав его голос, Рита вперила в лицо Гарольда пристальный взгляд и, мучительно переводя дыхание, прохрипела:

— Ты с детства был… честным человеком… Гарольд… А вот Куни была не такая… Но я дала ей бежать… ради памяти покойного мужа… и тем нарушила свой долг перед Коскэндом, он со мной одна кровь… Не будет восстановлен род его господина… человека, что был его благодетелем… Вот почему я убила себя. Не будь на меня в обиде, Гарольд… я скажу ему, по какой дороге бежали Куни и Гендиро…

— Ну при чем здесь моя обида… — всхлипывая, проговорил Гарольд. — Я и сам скажу ему, а то вам трудно… Слушайте, господин Коскэнд. Если пройти мимо храма и свернуть направо, будет гора, потом сопка, а оттуда прямая дорога. По ней и ступайте. Женские ноги, наверное, не успели уйти далеко. Поспешите, срубите головы Куни и Гендиро и принесите их матушке, пока она не скончалась, пока видят ее глаза! Торопитесь!

Коскэнд, плача, произнес:

— Ты слышишь, матушка? Гарольд объяснил мне, по какой дороге бегут Куни и Гендиро. Пока они не ушли далеко, я поспешу им вслед, срублю головы и покажу вам!

Рита уже едва слышала его.

— Смелые слова… — пробормотала она. — Накажи врагов, восстанови род Сигмунда и ты станешь настоящим человеком… Гарольд! У Коскэнда нет ни братьев, ни сестер… Ты тоже один, как перст… Враги врагами… а вам надлежит стать отныне братьями… Помогайте друг другу и старайтесь для спасения души моей… — Она взяла их руки и привлекла к себе. Они склонились над нею. Голос ее становился все глуше. Протянув Коскэнду окровавленный кинжал, она из последних сил проговорила: — Иди… Иди скорее…

Ей еще хотелось сказать: «Этим кинжалом ты нанесешь им последний удар!» Но язык больше не повиновался ей. Коскэнд стер с лезвия кровь и подумал про себя: «Хорошо бы показать головы врагов матушке, но, видно, не успею, гляжу на нее в последний раз…» Он сказал:

— Оставляю матушку на ваше попечение, Гарольд…

Затем он пошел было к выходу, но при мысли о том, что мать его умирает, остановился и повернул назад. Рига вся в крови, поползла ему навстречу.

— Что же ты мешкаешь? — еле слышно прошептала она. — Ступай.

— Иду, — отозвался Коскэнд и, оставив сердце с умирающей матерью, бросился вон. Теперь он думал только о том, что враги бегут и их нужно догнать.

А Забияка, прокравшийся к замку и подслушавший весь разговор, со всех ног помчался к сообщникам. Он знал дорогу и далеко обогнал Коскэнда.

— Вот что, господин Ген, — сказал он. — Мать Коскэнда перерезала себе глотку, Коскэнд узнал, по какой дороге вы бежали. Он вот-вот будет здесь, готовьтесь. Меч наголо и прячьтесь под мост. Когда он перейдет мост, мы пугнем его мечами, а как только он попятится, рубите его сзади!

— Ладно, — ответил Гендиро. — Ну, смотрите, держитесь…

Гендиро укрылся под каменным мостом и стал ждать с мечом наготове, а остальные поднялись в рощу на склоне и засели там. Прошло некоторое время, и на мосту, тяжело дыша, появился ни о чем не подозревавший Коскэнд.

— А ну, стой! — рявкнул Забияка.

Коскэнд остановился. Перед ним стоял человек с мечом.

— Кто это здесь? — сказал Коскэнд, всматриваясь.

— Забыл меня? — крикнул Забияка. — Помнишь, как ты избил меня? Что, гонишься за господином Геном? Ничего не выйдет, сейчас я прикончу тебя…

— И я здесь, Коскэнд, — заорал Аскэ. — По твоей милости меня выгнали на улицу, я стал вором! А теперь тебе конец, приколю, как собаку…

— Тебе не уйти, Коскэнд, — взвизгнула Куни и тоже обнажила меч.

— Здесь ты и сдохнешь!

Коскэнд попятился, обнажая меч.

— Гендиро! — воскликнул он громовым голосом. — Ты трус! Выслал против меня челядь и бабу, а сам спрятался в роще? Разве ты рыцарь? Ты подлый трус!

Гулкое ночное эхо отозвалось на его крик. Коскэнд обернулся. Сзади подходил Гендиро. Впереди мечи, позади меч. Нельзя ступить ни шагу назад, ни шагу вперед. Коскэнд весь напрягся, тело его покрылось потом. И вдруг в его душе зазвучали слова настоятеля: «Наступающий выигрывает, отступающий проигрывает… Если ты испугаешься и отступишь, то твой черный день станет твоим последним днем… Прорвись через огонь…» Время настало. Если сейчас оробеть и отступить, все пропало. «Что для меня одна-две раны, царапины? — подумал Коскэнд. — Надо броситься вперед и рубить негодяев!», Забияка, полагая, что Коскэнд испугался и вот-вот побежит, сунул лезвие ему под нос. «Подлец!» — воскликнул Коскэнд, взмахнул мечом и прыгнул вперед. Забияка с воплем шарахнулся в сторону, но было уже поздно. Его рука вместе с перерубленным мечом упала на землю. Издавна были славные мастера удара, которые разрубали медные кувшины и железные шлемы, но Коскэнд такого мастерства не достиг. Меч же Забияки он разрубил потому, что это не был настоящий меч.