Саймон Терни - Калигула

Наваждение старой виллы исчезло, едва мы выехали за ее пределы. Да, перемены в Калигуле были – глубокие и необратимые. Он не оправился от смерти Друзиллы, и больше он не сможет радоваться всей душой, но энергия вновь возвращалась к нему, а также стремление заниматься делами империи. Во имя семьи он надел маску оптимизма, и постепенно этот оптимизм стал просачиваться внутрь, в человека под маской. Так что я считала свою задачу исполненной: по крайней мере, Калигула избежал превращения в Тиберия.

Миновала середина сентября, когда мы прибыли в порт Сиракуз. На Сицилии мы намеревались пробыть шесть дней, и в какой-то момент я решила, что мы совершили ошибку: первым делом Калигула приказал организовать там дорогие погребальные игры в честь Друзиллы, а также заложил новый храм ее имени.

Один день сменялся другим, приготовления к играм шли своим чередом, а Калигула все никак не мог по-настоящему заинтересоваться хоть чем-нибудь. Для него все затмевала память о потере нашей сестры. Но на третий день кое-что произошло.

Мы стояли в верхних рядах небольшого театра и наблюдали за тем, как в соседнем гимнасии шла подготовка к играм. Точнее, Лоллия и Лепид дотошно обсуждали какие-то скучные мелочи, а мы с братом разглядывали порт с другой стороны. С нами были три члена городского совета, но они держались чуть поодаль в знак почтительности. И разумеется, вокруг театра расположились германские телохранители императора и целый отряд преторианцев.

– Какое оживление в порту, – заметила я. – В Остии куда спокойнее.

Брат кивнул, но при этом нахмурился, изучая движение судов в большой гавани под нами. Это была та самая гавань, где когда-то знаменитый Архимед применил свое гениальное оружие – гигантский коготь – для уничтожения кораблей Римской республики. Падение города стало поворотной точкой в войне с Карфагеном.

– Действительно – весьма оживленно, – согласился брат. – Но как-то без толку…

Мы понаблюдали за тем, как огромные торговые суда выстраиваются в очередь у довольно узкого входа в гавань: им приходилось ждать, пока не разгрузятся уже причалившие. У волнореза нетерпеливо плясала военная трирема, выпростав бездельничающие весла, а ее триерарх зло ругался на торговые суда, мешавшие ему выйти в открытое море. Но этим кораблям некуда было двигаться – позади них стояла целая флотилия в ожидании места у причала. Я принялась считать. Тринадцать кораблей ждали возможности войти в гавань, и если не произойдет чуда, им придется стоять там всю ночь. И что хуже всего – очередь перегородила узкий вход в гавань так, что разгрузившиеся корабли не могли уплыть и освободить место для новых. На наших глазах разыгрывался какой-то фарс. Должно быть, служители порта рвали на себе волосы от отчаяния и неспособности исправить ситуацию.

– В гавани больше сотни судов, – изумленно проговорил Калигула. – А погрузка или разгрузка ведется лишь на дюжине из них. Остальные просто мечутся в поисках места у причала или пытаются уплыть. Что тут вообще происходит, о беспощадный Нептун?

Тут трирема тронулась с места и угрожающе нацелилась в борт ближайшего торгового судна. Не исключаю, что потерявший надежду триерарх и вправду был готов протаранить помеху, если в скором времени не произойдет никаких подвижек.

А между тем подвижки произошли – в Калигуле. Целых два дня он играл роль благосклонного императора, улыбался, одобрительно кивал в ответ на отчеты местных властей, осматривал достопримечательности, а на самом деле думал только о Друзилле и об играх, проводимых в ее честь. И вдруг маска доброжелательности спала с него, но обнажившееся лицо больше не несло на себе следы печали и уныния.

На лице Калигулы – и в его глазах – горел живой интерес.

– Пожалуй, мы скоро станем свидетелями кораблекрушения, – указала я на трирему.

– Точно. Не думаю, что стал бы винить этого триерарха!

Император обернулся к трем представителям городского совета и призывно махнул рукой. Они приблизились, кланяясь на ходу, и при этом до того были похожи на горбунов, что я чуть не рассмеялась.

– Что происходит в порту? – спросил их Калигула. – Неужели это из-за игр?

Один из членов совета перегнулся через край стены, чтобы посмотреть на море, и с недоумением посмотрел на императора – он не понял вопроса.

– Я говорю про эту давку в порту.

Советник беспомощно пожал плечами:

– Просто пришло много кораблей. Нет, это не из-за игр. Тут всегда так. Ну, может, сегодня чуть хуже обычного. Что это у нас за день – третий после ид, да? Значит, до городской ярмарки два дня, к тому же в это время приходят корабли с зерном из Египта и Карфагена, а еще поставки меди с востока… И свинец из Мавретании каждую пятую неделю. У нас загруженная гавань.

Калигула озадаченно почесал голову:

– Тут так всегда?

– Ну… – протянул советник. – Иногда получше. Иногда похуже.

– Еще хуже? Как это возможно?

– Бывает, что в Африке или на востоке ведутся какие-то военные операции, и тогда к нам постоянно прибывают корабли Мизенского флота для пополнения припасов. А в те дни, когда в крупных городах проходят празднества, к нам каждый день прибывает по пять-шесть больших грузовых судов со скотом. Вот тогда тут просто хаос. Сегодня-то еще ничего…

Калигула смотрел на сицилийца так, будто не понимал ни слова:

– Но это же безумие! Ни один порт не может работать нормально в таком режиме.

– Мой император, как ни жаль, но положение дел именно таково. Девять из десяти судов привозят груз для дальнейшей транспортировки на материк, а город получает только плату за пользование гаванью.

– То есть большинство грузов вообще не для вас?

– Не для Сиракуз? Ну конечно. На Сицилии-то мало что остается. Но для торговцев объезжать остров с запада слишком дорого – это лишний день или два пути, поэтому они заплывают сюда. К тому же течения в проливе между Сиракузами и Регием прековарные, только военные суда рискуют там ходить, и самые смелые из торговцев. Ну и вот, все товары здесь выгружают и везут в Мессину, что на севере, на телегах. Оттуда их переправляют паромом через самую узкую горловину пролива. Там, кстати, тоже давка и беспорядок, потому что ни в Мессине, ни в деревнях на другом берегу нет достаточно большой гавани. Так что зачастую и на дорогах острова образуются заторы, как в порту.

Калигула все тер лоб и хмурился. До чего же приятно было видеть, что он опять в силах сосредоточиться на чем-то, помимо нашей несчастной Друзиллы.

– Значит, пользы мало, а неприятностей и проблем много?

– Мой император, да почти никакой пользы.

– А разве нельзя расширить гавань?

Советник тревожно оглянулся на своих коллег: