Ине Лоренс - Непокорная [litres]

– К рабыне, как называет ее Игнаций?

– Она была дочерью вождя черкесского племени и должна была выйти замуж за турецкого сановника. Но на свадебную процессию напали, и она оказалась в плену. – Голос Адама прозвучал резко, ведь он думал, что Карл относится к его матери пренебрежительно.

Однако молодой немец подумал о Мундже, которая стала его пленницей, как мать Адама была пленницей Анджея Сенявского, и улыбнулся:

– Я был бы счастлив, если бы Йоханна жила в безопасности у вашей матери. Пока моя сестра остается с нами, я то и дело ожидаю, что она схватит саблю и бросится навстречу врагам.

Адам засмеялся:

– Да, она на это способна! Клянусь Пресвятой Богородицей, я редко встречал таких упрямых женщин. И все же она мне нравится.

Это прозвучало так странно, что Карл строго посмотрел на Османьского:

– Если вы, как и Игнаций, хотите сделать мою сестру своей любовницей, моя сабля преподаст вам урок!

– Я люблю Йоханну и хочу на ней жениться, – вырвалось у Адама. Он сжал правую руку в кулак и ударил по ладони левой. – Клянусь Пресвятой Богородицей, не знаю, что на меня нашло. Твоя сестра заносчива, насмехается надо мной и наверняка была бы не против меня застрелить. Но я все равно ее люблю!

Карл покачал головой и протянул Адаму руку:

– В таком случае мне остается вам лишь посочувствовать! Йоханна бывает чертовски упрямой, и, в отличие от меня, она злопамятна.

– И у нее тяжелая рука! – Адам ухмыльнулся и указал на выход из палатки. – Надеюсь, Данилович возвращается с провиантом. В противном случае наши люди разбегутся в поисках еды. А здесь на многие мили вокруг нет ни единого колоска.

Молитвы Адама были услышаны: Рафал Данилович вернулся во главе шеренги повозок с провиантом. Его сопровождал Карл Лотарингский. Он тут же извинился перед Яном Третьим за этот скандал.

– Я приказал привезти вашим людям половину отведенного нам провианта, – продолжил герцог. – Кроме того, я сразу же выразил решительный протест господину фон Хауэнштайну, который отвечает за снабжение. Эта чиновничья душа наверняка хотела присвоить часть средств, выделенных на продовольствие. Таких людей нужно засовывать в мешок, по которому каждый голодный солдат мог бы ударить палкой!

– Вы настоящий друг! – Ян Третий обнял герцога Лотарингского, а затем приказал распределить провиант между солдатами.

Пока это происходило, король провел Карла Лотарингского в свою палатку и поделился с ним своими планами:

– Наши разведчики сообщают, что в полудне ходьбы отсюда находится небольшое турецкое войско. Завтра утром я выеду вперед вместе с авангардом и нападу на него.

– Вам следует повести против турок всю свою армию. Было бы еще лучше, если бы мы напали на них вместе. Мои войска находятся в дне езды отсюда.

Но это не входило в намерения Яна Третьего. От Даниловича король знал, что господа, приближенные к императору, преуменьшают его роль в победе над армией Кара-Мустафы, и хотел доказать им, что они зависят от поляков. Однако Ян Третий как ни в чем не бывало поужинал с герцогом Лотарингским и, когда тот удалился, лег в постель с твердым намерением победить турецкое войско без помощи австрийцев.

Проснувшись утром, Ян Собеский подумал, что уже давно не чувствовал себя так хорошо. Еще до завтрака он назвал несколько отрядов, в том числе и отряд Адама, которые должны были выступить вместе с ним в авангарде.

В отряде Османьского с трудом удавалось поддерживать мир. Адам с раздражением понял, что Игнацию удалось найти единомышленников среди его людей. В первую очередь это касалось гусар, недавно прибывших из Тарновске-Гуры. В Игнации они видели ровню, в то время как Адам был для них бастардом, за которым они следовали лишь поневоле.

Новички не проявляли особой вежливости и по отношению к Йоханне. Однажды один из друзей Игнация хлопнул ее по ягодицам, когда она взбиралась на коня. Йоханна развернулась и направила на него пистолет:

– Стань на колени и извинись или я застрелю тебя, как бешеную собаку!

– Ты не посмеешь! – крикнул гусар и повернулся, чтобы уйти.

В этот момент подошел Карл, схватил наглеца обеими руками и рывком поднял над землей. Прежде чем кто-либо из окружающих понял, что произошло, Карл подтащил его к Игнацию и бросил ему под ноги:

– Посмотри, до чего доводит твое подстрекательство! Оно разрушает наш отряд. Позволь сказать тебе еще кое-что: я не стану вмешиваться в следующий раз, когда моя сестра захочет отправить одного из твоих негодяев в ад, предварительно начинив его свинцом.

Приступ ярости у обычно уравновешенного молодого человека испугал солдат больше, чем если бы Йоханна действительно застрелила друга Игнация. Но, беспокоясь о собственной репутации, Мышковский решил не отступать и встал перед Карлом:

– Я заместитель Османьского, и ты должен мне подчиняться. Приказываю тебе извиниться перед Мариушем!

– Все, что я могу сделать, – это дать ему еще один пинок под зад, – ответил Карл и приготовился к схватке.

– Кроме того, Выборский больше тебе не подчиняется, Мышковский, – вмешался Адам. – Я только что назначил его своим заместителем. А что касается Мариуша, я больше не хочу видеть его в своем отряде. Остальным приготовиться к отъезду! Король собирается выступать, и если ему придется ждать, нам всем непоздоровится!

На языке Игнация уже вертелся насмешливый ответ. Однако в последний момент он вспомнил, что Адам пользуется расположением короля, и промолчал. Тем не менее взгляд Мышковского свидетельствовал о том, что он не считает это дело законченным.

Тем временем король отправился в путь. Выбранные им отряды тут же выстроились за его величеством. Из-за короткой перебранки Адаму и его людям пришлось присоединиться к авангарду последними, и Османьский злился из-за этого. Всю дорогу Игнаций и его поведение не выходили у него из головы, и Адам понял, что победа над Кара-Мустафой и захваченная добыча дурно повлияли на молодого шляхтича. Кроме того, Игнаций вообразил, что Йоханна с готовностью ему отдастся, и обиделся, когда она его отвергла.

«Мышковскому и его ближайшим друзьям придется покинуть мой отряд, – сказал себе Адам. – Только так можно добиться мира среди всадников». В то же время он был разочарован, потому что считал Игнация своим другом. А ведь он уже ошибся в Фадее и едва не заплатил за это жизнью…

В то время как Адам переживал из-за сложившейся ситуации, Йоханна и Карл столкнулись со своим прошлым. Войско Яна Третьего догнало отряд франконцев, во главе которого развевалось знамя Аллерсхайма с имперским орлом и скрещенными мечами.

Карл торопливо надел шлем, чтобы единокровный брат не узнал его, Йоханна же натянула на лицо платок. Однако, проезжая мимо франконцев, оба украдкой внимательно посмотрели на них. Близнецы узнали нескольких мужчин, приехавших из Аллерсхайма и близлежащих владений, и при других обстоятельствах обменялись бы с ними парой слов. Особенно брат и сестра сожалели о том, что не могли открыться Фирмину, который был доверенным лицом их отца. Слуга маршировал со знаменем в руках следом за Матиасом. Их брат восседал на мощном вороном жеребце, облаченный в доспехи отца, и смотрел перед собой таким мрачным взглядом, как будто этот марш должен был привести его прямо в ад.