Ине Лоренс - Непокорная [litres]

– Что ты об этом думаешь? – спросил казак у Людвика.

Тот растерянно посмотрел на него:

– О чем?

– О торговом караване, который, по словам Османьского, мы должны были перехватить, но он оказался татарской ловушкой.

Отец Людвика был бедным шляхтичем, которому пришлось занять деньги у еврея, для того чтобы отправить сына к Османьскому на хорошей лошади. Чтобы помочь семье, юноша тоже не отказался бы от военной добычи.

– Нехорошо получилось, – сказал он.

– Османьский позволил татарам обвести его вокруг пальца. Боюсь, они снова попытаются это сделать.

– Что?

Фадей был сыном степи и не умел ни читать, ни писать. Однако он был неглуп и потому бросил на наивного юношу презрительный взгляд:

– Татары снова попытаются нас уничтожить. Но именно теперь Османьский удрал в кусты, даже не сказав нам, когда вернется. Уверяю тебя: он боится татар и больше не осмеливается с ними бороться.

– Я так не думаю. Османьский – храбрый воин. Он убил больше татар, чем кто-либо из нас, – возразил Людвик.

– Я прикончил своего первого татарина, когда мне было тринадцать лет, и сейчас могу похвастаться гораздо бóльшим количеством убитых врагов, чем Османьский.

Людвик почтительно посмотрел на казака:

– Их было так много?..

– А скольких лишил жизни ты? – спросил Фадей.

– Не знаю… Кажется, троих, – робко ответил Людвик.

Ему было неизвестно, убил ли он хотя бы одного татарина во время последней битвы, но парень не хотел в этом признаваться.

Фадей пренебрежительно посмотрел на него:

– Ценность мужчины измеряется не только количеством мертвых врагов, но и тем, может ли он смотреть в глаза своим родственникам.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Людвик.

– Татары подошли гораздо ближе. Теперь развернуть лошадей и убежать было бы позором. Давай поедем им навстречу и поговорим с ними.

Фадей дал своему напарнику знак следовать за ним и поскакал вперед. Казак знал, что его поведение покажется татарам странным, но он должен был рискнуть. Да, Фадей присоединился к отряду Османьского, чтобы захватить как можно больше трофеев и вернуться на родину богатым человеком. Но за три года, что он находился под командованием Османьского, они не взяли почти никакой добычи. Поскольку теперь советчиком татар было доверенное лицо султана, рано или поздно Османьский потерпит неудачу. Следовательно, ему больше не следут рассчитывать на преданность своих приближенных. С этой мыслью Фадей помахал рукой татарину.

– Я не хочу сражаться, хочу лишь поговорить! – крикнул казак.

Татарин осадил коня и подождал, пока к нему подъедут его спутники. Затем они снова пустили лошадей вскачь и остановились недалеко от Фадея.

– Чего ты хочешь, поляк? – резко спросил предводитель татар.

– Я не поляк, я вольный казак! – ответил Фадей.

– Ты один из всадников Османьского.

– Скажем так, я им был. Османьский сбежал, бросив нас на произвол судьбы, – произнес Фадей.

Тут в разговор вмешался Людвик:

– Капитан Османьский непременно вернется!

– Заткнись и дай мне договорить! – рявкнул на него Фадей и снова повернулся к татарину. – Османьский только по счастливой случайности избежал вашей ловушки.

– Он и его люди за это заплатят. Ильдар, старший сын Азада Джимала, погиб в бою, а второй сын хана вернулся из похода лишь затем, чтобы испустить дух на руках у отца.

В голосе татарина была такая враждебность, что Фадей испугался. Тем не менее он сказал себе, что лучше принять решение сейчас, чем продолжать служить Адаму и рано или поздно оказаться в руках жаждущих мести татар.

– Вы можете получить Османьского – за определенную плату! – крикнул Фадей.

«Торг начался», – сказал он себе.

– Что ты говоришь? – испуганно спросил Людвик. – Ты не можешь предать Османьского. Я не позволю тебе этого сделать!

– И как ты собираешься меня остановить? – насмешливо поинтересовался казак.

Он развернулся и вытащил пистолет. Раздался выстрел, и молодой поляк с изумленным выражением лица соскользнул с седла. После этого Фадей невозмутимо повернулся к татарам.

– Теперь вы мне верите?

– Почему ты хочешь предать Османьского? – недоверчиво спросил предводитель отряда.

– Я казак и сражаюсь за добычу. А служа Османьскому, почти ничего не получаю. – Фадей убрал пистолет и наклонился вперед. – Дайте мне хорошее вознаграждение, и он ваш!

– Принеси нам его голову, и ты получишь щедрую награду, – ответил татарин.

– Вряд ли я смогу убить его на глазах у его приближенных!

– В таком случае убей его во время вылазки, так же, как ты убил этого парня, – ответил татарин, указывая на лежащего на земле Людвика.

– Мы могли бы устроить для Османьского ловушку, как только он вернется, – предложил Фадей.

Татарин покачал головой:

– Этот пес уже избежал одной ловушки, и при этом полегло много татар. Мы не хотим, чтобы кто-то еще из наших лишился жизни. Убей Османьского, принеси нам его голову, и ты покинешь наш лагерь богатым человеком!

– Вам обязательно нужна его голова или достаточно будет надежного подтверждения, что он приказал долго жить? – спросил Фадей.

– Мы предпочли бы голову, но согласимся и на сообщение о его смерти, если оно поступит от человека, которому мы доверяем. – По лицу татарина было видно: самого казака он не считал надежным человеком.

Фадей начинал уже злиться из-за того, что заговорил с татарами, но его желание вернуться на родину с большим количеством золота и отомстить врагам было сильнее, чем недовольство.

– Я убью Османьского, – сказал он, – и принесу вам его голову. А вы после этого наполните мои седельные сумки золотом!

– Да будет так! – Татарин поднял руку и тут же поскакал прочь.

Его люди последовали за ним, ни разу не обернувшись.

Казак взглянул на мертвого Людвика, выругался и погнал лошадь галопом. Что-то подсказывало ему, что связаться с татарами было неудачной идеей. Но он принял решение, и у него не было иного выбора, кроме как продолжать идти по этому пути.

К тому времени как Фадей добрался до крепости, другие разведчики уже вернулись. Он проехал в открытые ворота, спешился и передал Войславу поводья своего коня. Затем глубоко вздохнул и посмотрел на остальных:

– Мы напоролись на татар, и они убили Людвика.

Йоханна перекрестилась. Она по-прежнему чувствовала вину из-за того, что не помешала Людвику выехать из крепости вместе с Фадеем. Лешек, который прочел по лицу ее мысли, положил тяжелую руку девушке на плечо:

– В этом нет твоей вины. На то была Божья воля.

Тем временем Фадей повернулся к Игнацию и Карлу:

– Что вы обнаружили?

– Ничего, – ответил Игнаций хриплым голосом.

Несмотря на то что на границе смерть была привычным делом, воины все же горько оплакивали каждого погибшего товарища.