Геннадий Турмов - Прóклятое золото Колымы [litres]

Дальнейшую её судьбу проследить не удалось.

В летописи осаждённого Порт-Артура были житейско-романтические и одновременно трагические эпизоды. Об одном из них кратко рассказал В.Е. Гешин на страницах газеты «Дальний Восток» в апреле 1905 г. и более подробно – Е.К. Ножин в книге «Правда о Порт-Артуре». Это история любви Сергея Саламатова и японки Хаару Каваниси.

Задолго до начала войны Сергей Саламатов, работая подрядчиком у военного инженера подполковника Крестинского, полюбил японку. Глубокое чувство соединило этих людей, их союз был полон гармонии. Саламатов мечтал по окончании службы уехать в Россию, увезти с собой японку и оформить брак. Война разбила счастливую семейную идиллию. По распоряжению командования все японцы, жившие в Порт-Артуре, должны были его покинуть в обязательном порядке.

Не в силах разлучиться, влюблённые решили остаться вместе. Хаара Каваниси (по-русски – Катя) оказалась единственной японкой в крепости. Ввиду того, что они не были в законном браке, ей пришлось скрываться от всех. Саламатов поместил жену-японку в погребе дома, где они жили. О её существовании в Порт-Артуре знали только преданный им китаец-слуга Тый Тхен и сослуживец Саламатова десятник Лентовский.

Последний, получая за молчание вознаграждение, вскоре стал требовать непомерно большую плату. Саламатов не смог удовлетворить этих требований, и 19 мая Лентовский сообщил командованию о скрывающейся японке; 21 мая она была арестована, через день под стражу был заключён Саламатов. Решение командующего было суровым и непреклонным: Саламатова повесить, заковав предварительно в кандалы; японку выслать из крепости. Обвинение Саламатова в шпионаже по условиям военного времени требовало казни без суда.

Жители Порт-Артура были потрясены случившимся, у Саламатова нашлось много защитников, но Стессель был непреклонен. Спас Саламатова генерал Кондратенко, который, обратившись к Вере Алексеевне Стессель, добился замены смертной казни отправкой на передовую. 3 июня Хаару Каваниси была выслана из Порт-Артура, а 15 июля рядовой Сергей Саламатов был отправлен по разряду штрафованных в 4-ю роту 26-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Последнего свидания у влюблённых не было, они простились через окно. Отправляясь на передовую, Сергей Саламатов уносил с собой фото своей любимой Кати.

Во Владивостоке не было активных военных действий, но весь период Русско-японской войны он жил по законам военного времени. В январе 1904 г. во Владивостоке было объявлено военное положение, а через месяц после обстрела города японской эскадрой – осадное. Трудности военного времени, реальная опасность нападения японцев делали жизнь в городе весьма напряжённой. В последних числах января 1904 г., после обнародования специального распоряжения коменданта крепости, из Владивостока начался массовый отъезд жителей и эвакуация учреждений.

В феврале 1904 г. среди населения города был распространён приказ владивостокского полицмейстера: «Ввиду того, что между Россией и Японией война уже открылась и во Владивостоке, как крепости, по закону воспрещается проживать японцам, то японцев постепенно всех отправили на родину. Однако существует слух, что не все японцы покинули Владивосток и переодетые в китайский костюм с поддельными косами тайно скрываются в китайских и корейских домах. Если подобный слух верен, то советую китайцам и корейцам немедленно же сообщить о скрывающихся в ближайшее полицейское управление, которое вышлет полицию для ареста японцев или же представит японцев полиции. И в том и в другом случае открывший японца получит хорошее денежное вознаграждение. В противном случае, если кто-либо скрывает японца и не сообщает и не представляет его полиции, а русские власти сами откроют, то наравне с японцем будет арестован и укрыватель и предан военному суду по всей строгости».

Вопреки предписанию, во Владивостоке осталась семья, главой которой был православный японец Тешино (русское имя – Тимофей), он в течение 11 лет был женат на русской казачке из Приамурья, всё время проживал во Владивостоке, занимаясь здесь торговлей вразнос. В семье было двое детей.

По законам военного времени Тешино, не покинувший крепость, был причислен к разряду пленных и отправлен этапом в назначенный для поселения посёлок Чердынь. Его русская жена с детьми последовала за ним. Около четырех месяцев длилось вынужденное путешествие пленных из Владивостока и других российских городов Дальнего Востока: от Владивостока до Цицикара на подводах, далее до Томска и Тюмени речным пароходом, от Тюмени до Чердыни – железной дорогой.

Тешино, как заботливый семьянин, был очень озабочен будущей жизнью в Чердыни, где летом часты продолжительные дожди, а зимой – суровые зимы. На вопрос корреспондента «Биржевых ведомостей» Г. Кагаевского: «Почему не просили оставить вас с семьёй во Владивостоке?» – ответил, что остаться было разрешено только жене. Семья не сочла возможным расстаться и отправилась по этапу в числе пленных.

Не удалось установить личность жены японца Тешино, которая предпочла тяготы плена и неизвестность будущего ради сохранения семьи. По-видимому, это была не единственная владивостокская семья, пострадавшая от войны. Всем жителям Владивостока пришлось испытать сложности и трудности военного времени, многие из них принимали непосредственное участие в подготовке обороны крепости. Мужчины служили в добровольных конных и пеших дружинах, входили в состав отрядов при пожарных дружинах, звеньев охранителей домов, работали санитарами, рассыльными и на строительстве укреплений; жительницы Владивостока работали на разных должностях в госпиталях, вели активную благотворительную деятельность в пользу раненых воинов, семей погибших нижних чинов.

Общее настроение в городе было оптимистически-боевое, население готовилось в случае необходимости защитить свой город. Особый патриотический подъём охватил городское население после обстрела Владивостока японской эскадрой в феврале 1904 г.

Тогда было опубликовано «Обращение» государя императора к владивостокцам с выражением уверенности, что они мужественно и стойко защитят свой город. Вслед последовало «Воззвание» коменданта крепости, в котором он благодарил всех жителей города за «душевную твёрдость и спокойствие», проявленные во время обстрела крепости 22 февраля (6 марта по нов. стилю). Слова благодарности и признательности в первую очередь были адресованы лицам, которые за своё героическое поведение впоследствии были отмечены наградами. Среди них – рядовой 30-го Восточно-Сибирского стрелкового полка Евграф Шилов и ефрейтор этого же полка Сергей Детиненко. Они стали первыми владивостокскими кавалерами солдатского Георгиевского креста.