Хезер Моррис - Дорога из Освенцима [litres]

Силка позволяет Дане и Гите обнять себя, как она сама обнимала их, когда они лишились своих родных. Вот что они делят на всех – неизмеримые потери.

– Я должна ее видеть, – произносит Силка.

Подруги вместе с ней заходят в блок и помогают сесть на нары напротив тела Магды. Силке хочется плакать и кричать, но из ее горла вырывается какой-то сдавленный вопль. А потом этот вопль снова уходит внутрь. Рыдания прекращаются. Она дрожит и смотрит куда-то остановившимся взглядом, но ощущает только пустоту. И так она сидит долго, а подруги сидят рядом с ней. Потом Силка встает и закрывает глаза сестры. Она по очереди стискивает руки подруг и выходит из блока.

– Ты заразилась этой болезнью? Были у тебя симптомы?

– Нет и нет, – отвечает Силка, находясь в состоянии оцепенения.

– Это означает, что у тебя, вероятно, есть к этой болезни иммунитет, то есть ты можешь контактировать с больными и не иметь симптомов или заболеть. Понимаешь?

– Да, понимаю. Зачем вам это знать?

Он шаркает ногами:

– Нам нужны медсестры для работы в инфекционном отделении, переполненном тифозными больными, нам нужны медсестры вроде тебя, которые могут работать и не заразятся.

– Это все? – спрашивает она со странным смешанным чувством страха и облегчения.

У него удивленный вид.

– Что, по-твоему, мы стали бы с тобой делать?

– Не знаю… Заражать меня инфекцией, чтобы посмотреть, что со мной будет.

Петр не в силах скрыть потрясения. Не находя слов, он отводит взгляд.

– Я пойду, – торопливо говорит она. – Поработаю в новом отделении, в моем отделении часто почти не бывает работы. Если вам понадобится кто-то на мое место, прошу вас… в моем бараке много способных женщин.

Он кивает, но на самом деле не слушает.

– Полагаю, Елена Георгиевна была права относительно того, откуда ты.

– Я из Чехословакии.

Он вздыхает, понимая, что ответ не полный.

– Подумать, что мы будем экспериментировать на тебе или на ком-то другом… и то, как ты это сказала…

– Не важно, – запаниковав, говорит Силка. – Я не имела в виду ничего такого. Когда вы хотите, чтобы я начала?

– Завтра было бы хорошо. Я сообщу им, что ты придешь.

Силка заканчивает уборку и несется в соседний детский барак. Натия катается по полу, пытаясь схватить тряпичную куклу. Личико малышки освещается улыбкой, когда она слышит, как Силка зовет ее по имени. Силка кружит Натию в воздухе и, крепко обняв, расхаживает по помещению, нашептывая ласковые слова и обещая вернуться как можно скорее.

Она надеется, что, если произнести эти слова, они сбудутся.

На входе в инфекционное отделение Силке вручают белый хирургический халат, защитную маску и толстые резиновые перчатки. Пока ей завязывают на спине халат, она оглядывает отделение, пытаясь оценить обстановку. На каждой койке лежит один пациент, на некоторых – по два, другие лежат на полу без матраса, накрытые лишь несвежей простыней или одеялом. Силка старается дышать ровно.

Медсестра, помогавшая ей с халатом, представляется как Соня Донатовна.

– Похоже, скучать нам здесь не придется, – говорит Силка. – Расскажите, что мне надо делать.

– Очень рада, что ты теперь у нас, Силка. Пойдем со мной, мы делаем обход. Позже познакомлю тебя с персоналом.

– А нельзя добавить коек? Больные не должны лежать на полу.

– На пол мы кладем тех, кто безнадежен. Пол вымыть легче, чем матрас. Скоро освоишься.

У Силки внутри что-то переворачивается. Тела на полу, на земле, без надежды пережить следующий день. Значит, оно опять вернулось. Ее проклятие.

Силка наблюдает, как две медсестры осторожно снимают мужчину с койки и кладут поблизости на пол. Она слышит, как одна из них говорит:

– Ставим его на почасовой контроль до наступления смерти.

Худое дрожащее тело закрывается одеялом, карточка с последней записью кладется ему в ноги. Силка вздыхает, испытывая знакомое ощущение, когда она не чувствует собственного тела, словно оно леденеет.

Она подходит за Соней к койке, на которой мечется в бреду женщина. Соня окунает в тазик с водой салфетку и пытается положить ее на лицо женщины, но беспокойно двигающиеся руки больной ударяют ее по руке и в грудь.

– Помоги мне охладить больную. Возьми ее за одну руку и крепко держи.

Силка хватает женщину за руку и прижимает к матрасу своим весом. Соня держит другую, а свободной рукой пытается положить на лицо и голову больной влажную салфетку. В какой-то степени ей это удается.

– Она поступила только вчера. Она молода и очень быстро перешла в стадию бреда. Если мы сумеем охладить ее и сбить температуру, у нее есть шанс выжить.

– А нельзя просто принести снега или льда и приложить к коже?

– Можно, это один из способов охлаждения, но чересчур быстрый, и он может разрушить организм. Нет, думаю, нам надо делать это быстро, но не так резко.

– Простите, я не знала.

– Ничего, твое предложение интересное, но неправильное. Никто не ждет, что, едва придя сюда, ты знаешь, что делать, если только не работала здесь раньше.

Она не работала здесь, но достаточно насмотрелась на конечную стадию брюшного тифа. И последствия.

– Меня перевели сюда из родильного отделения. Это отвечает на ваш вопрос?

– Определенно никто не ждет от тебя познаний в лечении брюшного тифа, – смеется Соня. – Точно так же, приди ко мне роженица, и я не призналась бы, что работаю медсестрой. Это так страшно – тревожиться за двоих.

Холодная салфетка оказывает свое действие. Женщина успокаивается, стихают непроизвольные движения, вызванные жаром. Такой же была Магда в свои последние часы? Теперь Силка считает, что Гита отвлекала тогда ее внимание клевером с четырьмя листочками, оберегая от этих жутких картин.

– Думаю, ты сама справишься с этой больной. Продолжай смачивать полотенце и прикладывать к лицу и голове, рукам и ногам. Ты смываешь пот, и это поможет охладить ее. Я хочу взглянуть на другого больного. Позови, если понадобится помощь.

Когда Соня уходит, Силка смачивает полотенце в тазу, заметив, что вода, по сути дела, очень холодная – видны даже мелкие кусочки льда. Она принимается обтирать женщину, тихо с ней разговаривая. Когда Силка ухаживает за пациентом, голос у нее звучит естественно, независимо от того, что она чувствует или не чувствует. Тихим голосом, почти шепотом, она рассказывает историю за гранью боли. Может быть, она делает это и для себя.

Через некоторое время женщина покрывается гусиной кожей. Теперь она дрожит от холода, пытаясь свернуться калачиком. Силка интуитивно поднимает с пола одеяло и плотно укутывает больную. Оглядывается по сторонам в поисках Сони.

– Соня Донатовна, она теперь дрожит от холода. Я укутала ее в одеяло. Что мне делать дальше?